Пока Шон корчился от боли и, вероятно, от досады (он еще тот гордец, никогда не позволяет девчонкам себя обставить. Почти никогда…), я склонилась к его уху и произнесла:
— Отец дома?
— После таких бесчестных приемов, я рассчитывал, что ты мне как минимум сейчас будешь всякие непристойности шептать на ушко, чтобы загладить свою вину. А ты снова обожгла меня своим безразличием, - сквозь учащенное дыхание укорял он.
— В прошлом все наши непристойности, Шон, — отрезала я и повторила вопрос. — Так дома отец или нет?
— Да, и миссис Гейл тоже. Но тебе туда сейчас лучше не соваться, — предостерег Шон, высвобождаясь от моего захвата.
— Это еще почему? — на меня накатила волна возмущения.
Шон кивнул куда-то влево. Я обернулась с недоверием, но тот все же не обманул. По другую сторону площади остановился шикарный черный лимузин.
— Кого это к нам принесло? — пробормотала я, пытаясь рассмотреть пассажиров сквозь глухую тонировку автомобильного стекла.
— Эйден-старший собственной персоной, — ответил Шон.
— Сам Рик Эйден? Чего он тут забыл? — оторвалась я от бестолкового созерцания и повернулась к Шону.
— Скоро узнаем, зачем в наши края явился предводитель Темных…
— Ты прав. Я побуду в конюшне, пока почетные гости не соизволят откланяться, —сказала я, но не была уверена до конца, что Шон меня услышал. Он продолжал буравить взглядом не самых желанных гостей.
Я услышала, как хлопнули двери машины, и, чтобы не иметь удовольствия даже коротко приветствовать Рика Эйдена, направилась к боковой аллее. Не успела сделать и десяти шагов, как Шон обогнал меня тремя своими семимильными и, преградив дальнейший путь, остановился передо мной. Теперь был его черед застать соперника врасплох. Нет, он не нанес удар, он поступил хлеще! Резким движением руки мой бывший ухажер обхватил меня за талию, привлек к себе и, не давая возможности отреагировать на его нахальное поведение, страстно поцеловал. И пока я отвечала на мысленный вопрос: а не троедуркам ли он родственник (да простит меня мистер Винчестер за подобную дурь в голове), Шон, похоже, воспринял мою покладистость как факт, что я неспособна устоять под его ласками. Тоном ловеласа-победителя он произнес, едва отстранившись:
— Так ли в прошлом, Аманда?..
За что в этот же момент отхватил звонкую пощечину, которая, на удивление, не выбесила, а, напротив, еще больше распалила его страсть. Все также победно улыбаясь, он крикнул мне вслед:
— Можешь же быть женщиной, когда захочешь!
Хотела было развернуться и устроить ему взбучку, да вовремя спохватилась, что сейчас на площади как минимум один свидетель этой сцены бывших любовников. Осталось крепко-крепко сжать кулаки и с достоинством удалиться. Ну, Шон, ты у меня еще получишь!
Позади раздались холодные мужские приветствия, но я уже не слушала их, вместо этого всецело погрузилась в созерцание бесподобного ландшафта нашего поместья, созданного с такой заботой и любовью. Растения и деревья хвастали пышной зеленью, цветы пестрили многообразием на этой весенней ярмарке, а узкие аллеи, мостки через пруд и ручей, каменистые горки, кованые лавочки и качели – все это так гармонично вписывалось в общий вид.
Я почувствовала, что магия вновь меня переполняет своей неистовой силой. Вот бы такой заряд взять с собой на ночную вылазку, тогда бы мне не понадобилась помощь этого таинственного Ворона, о котором я только и знаю, что он любит заворачиваться в свой темный плащ с головы до ног. А не слишком ли часто за одно утро я о нем вспоминаю? Ну да, жизнь он мне, конечно, спас, но не вечность же теперь у него в ногах валяться из благодарности. Придет еще день, я верну ему должок и преспокойно выброшу всякую мысль о нем из своей головы. А пока 1:0. Он ведет. Смирись, Аманда.
Я миновала мамину плантацию роз и вышла на конный двор. Тотчас меня встретил приветственный крик моего необыкновенной красоты тракененского коня. Единственный парень, которому принадлежит мое сердце – это Астиллеро. Огромный, мощный жемчужный жеребец с густым серебристым хвостом. Он горделиво стоял в своей леваде, а когда я приблизилась, принялся топтаться на месте в нетерпении, дожидаясь угощения. Я достала горсть сахара из кармана, который еще дома припасла, и протянула другу.