где ж ее возьмешь? Вспомнились стихи Успенского, которые читал сыну в далеком
голопузом детстве:
У пожарных дел полно:
Книжки, шашки, домино.
Но когда опасность рядом,
Их упрашивать не надо.
Полчаса на сбор дружине –
И она уже в машине.
Викторыч звал подмогу:
– Вася, беги сюда. Огонь к канаве спускается. Здесь не трава – кустарник. Сушняк.
Вспыхнет не хуже пороха.
Василий Петрович оглядел свой фронт работ, с удивлением отметил, как рядом машет
лопатой Ванька-фермер. Откуда взялся? Когда подошел? Кивнул ему в знак приветствия и
кинулся в дымовую завесу.
Сосед самоотверженно противостоял стихии, но силы были неравны. Шаг за шагом, метр
за метром языки пламени пожирали траву, подбираясь все ближе и ближе к старому
малиннику. Дым, застилал глаза, вызывая слезы, проникал в нос, провоцируя жуткий
кашель и удушье. Жар обжигал кожу и носоглотку, больно хватал за руки и пятки. Огонь
хитрил и не сдавался: там, где не мог пройти в лоб, точно притухал, но стоило только
отвлечься, как он кидался в сторону, обходил справа и слева, уверенно пробиваясь вперед.
– Иди отдышись, – посоветовал Викторовичу Василий Петрович, – не хватало еще тут
рухнуть геройски…
Не послушавшись, Викторыч продолжил копать.
– Один не сдюжишь, Васька.
Народ прибывал. Вот к ним присоединился инженер, что строил бытовку на краю
деревни, мужики с главной улицы, пожилая женщина с дочерью, которые недавно купили
дачу и теперь вдвоем поднимают участок. Все во всеоружии, подготовленные: у кого
лопаты, у кого топоры, у кого ведра.
Работа по тушению пошла слаженно и четко. Одни окапывают пожарище, другие
обрубают горящие ветви и кусты, третьи ямы копают, добывая песок да так, что любой
бульдозерист нервно курит в сторонке, четвертые этот песок в ведрах таскают и огонь
засыпают.
Такими темпами распространение огня удалось быстро ограничить, перехватить
инициативу у природы.
Отбив свой участок, Василий Петрович с Викторовичем вырвались из клубов дыма, дыша
полной грудью, жадно хватая ртом воздух. Силы иссякли, надо было прийти в себя.
Первый бой они выиграли. Пока другие продолжают тушить, можно пять минут в стороне
постоять.
С гордостью увидев, как Петька невдалеке активно машет топором, Василий Петрович
оценил ситуацию:
– Сколько у нас в деревне домов? Пятьдесят? А здесь человек пятнадцать…
– Раздолбайство, Вась, чего ж ты хочешь, – поддержал сосед, – мы-то сами хороши. Чего
сразу не кинулись?
Василий Петрович неопределенно пожал плечами: кто ж его знает.
Подошел инженер, запыхался, отдышка, оперся о лопату.
– Зря пришли. До деревни все равно бы не дошло…
Викторыч удивленно изогнул брови, услышав такое умозаключение.
– Как знать… твой дом крайний…
Рядом разговаривали женщины:
– Мы пожарных вызвали…
– Мы тоже…
– Я не по 112, прямо в город звонила, сказали уже едут…
– А мне пять минут назад сказали, что свободных экипажей у них нет, и если мы своими
силами не справимся, то к нам с лесничества машину может быть пришлют…
В промежутках между фразами прислушивались – не едет ли машина по лесной дороге.
Нет, тишина! Только треск горящего леса да короткие окрики добровольцев-огнеборцев.
И снова Василий Петрович с соседом кинулись в самую гущу событий. Огонь отступал, но сдаваться не собирался. Зажатый в тиски он извивался, прыгал на деревья, тихорился
на время и вспыхивал вновь там, где о нем уже и думать забыли. Короче, шел на любые
хитрости и уловки только бы остаться в живых.
– Заливать надо. Без пожарных не справимся, – резюмировал Викторыч.
Дым стелился по земле, не позволяя долго находиться в очаге пожара.
В момент очередного перерыва подошла Леночка:
– Устали? Передохните. Я воды из колодца принесла. Студеная. Охладитесь.
Василий Петрович сложил ладони лодочкой, подставив под льющуюся из канистры воду.
Омыл лицо, руки, вылил на голову, чувствуя, как леденящая прохлада распространяется по
всему телу, высвобождая его из оков пожара. Отхлебнул осторожно, потом все жаднее и
больше. Никогда в жизни ему еще не доводилось испить столь вкусной водицы! Сладкая, ободряющая, восстанавливающая силы, возвращающая к жизни.