— Но не обольщайтесь. Ленинцы никогда не позволят нам жить свободно, — говорил Рыбин убежденно. — Государство не терпит воли. А соглашение… мы не порушим.
В это время скрипнула дверь, и в хату зашел старший караула.
— Прости, Батько. Там припёрлись какие-то уни… вер… Тьфу! Язык сломаешь, — выругался он. — Словом, рвутся к вам.
— Универсалисты, что ли? — усмехнулся Махно. — Ану погляди, Лева!
В темени на снегу стояли незнакомцы, человек десять. Их окружала конная штабная охрана. Один из гостей подступил поближе.
— Я Мирский, Левушка. Помните? Адъютант Шубы. Вот привел ребят.
— Зайди, — разрешил ему Зиньковский. В сенцах буркнул: — Что надо?
— Это… террористы! — возбужденно зашептал Мирский. — Харьковская чека послала. Нате мой наган.
Лев взял, достал и свой револьвер, вышел на крыльцо.
— Стреляю без промаха. Сдать оружие! — приказал.
Чекистов-универсалистов арестовали. Они возмущались:
— В чем дело? Это разбой!
Зиньковский с Мирским направились в хату.
— Что там за шум? — поинтересовался Махно.
— Вот адъютант Шубы, привел чекистов, чтоб нас всех ухлопать, — доложил Лев. — Я их уже прищучил.
В хате стало слышно, как потрескивают дрова в печи.
— Ану иди сюда, адъютант Шубы, — потребовал Батько, упорно гладя на гостя исподлобья. — Это… правда?
— Чистая правда, Нестор Иванович.
— А ты откуда знаешь?
— Так я же с ними… из Харькова прибыл.
— Из чеки, что ли?
Мирский замялся, но взял себя в руки.
— Да, Батько, из чеки, чтоб спасти вас.
— Ишь ты, Христос. А если мы тебя… Не поверим и копнем без долгих разговоров?
— Я не боюсь. Слушайте: красные ночью готовят налет. В районе концентрируются войска. Нужно встретить их скорее. Иначе погибнем!
— Что… ты… несешь? — возмутился Махно. — Где доказательства?
— Но мы же ехали, наблюдали. Сорок вторая дивизия с артиллерией сунет сюда с севера! — повысил голос и Мирский. — Расстреляйте меня, если вру!
— Что с ним делать, с провокатором? — обратился Батько к командирам. Все были в замешательстве. Гость внушал доверие своей искренностью. Но тогда что же — война? А как же Крымская группа? Там десять тысяч хлопцев!
— Коцнуть успеем, — сказал Федор Щусь, обычно скорый на расправу. «И он допетрил, что нельзя ерепениться», — подумал с благодарностью Нестор Иванович. Тут зазвонил телефон. Адъютант Махно взял трубку.
— Виктор Федорович, вас.
Билаш послушал, возвратился к столу.
— Две сотни красных сабель стоят у штаба, — сообщил.
— Кто же их пропустил? — вскипел Батько. Неприятности сыпались градом.
— Иван Долженко докладывает, что пришли сдаваться и мирно спешились. Штабные пулеметы держат их на мушке. Командир приблудного дивизиона утверждает: этой ночью будет налет!
За столом обеспокоенно зашушукались. Значит, Мирский не врет? Или их всех специально прислали? Проверяют на благонадежность! Билаш сказал в раздумье:
— Прогнать мы их не можем. Такое комиссары своим не прощают. Может, на всякий случай ушлем на хутор? И агентов с ними.
— Ну, давай. Поглядим, что за гуси.
Командиры закурили. Два таких предупреждения — это не шутки, и с Крымом уже десять дней как потеряна связь. Но что же делать? Поднимать людей среди ночи, на мороз? Все спят, и разведка молчит. Махно велел адъютанту Василевскому:
— Мотай, Гриша, на телеграф. Еще и еще раз вызывай Харьков, штаб Южного фронта. Надо же выяснить в конце концов, что за бардак!
— Депешу дадите?
— Да линия-то барахлит. Если наладите — позовешь.
Батько поднялся, по давней привычке потер руки, где были кандалы, и стал что-то тихо говорить Билашу. Галина смотрела на них с тревогой. Неужели опять мыкаться? Надо бы приготовить теплые вещи. В дверях появился Петр Аршинов с пачкой бумаги.
— Я прямо из типографии. Вот, готовое положение «О вольных Советах», — улыбаясь, он раздавал пахнущие краской листки. — Завтра познакомим народ!
Петр Андреевич был доволен своим трудом и тем, что недавно сколотил, снабдил деньгами и разослал в Киев, Одессу, Екатеринослав, Полтаву, редакции анархических газет. Они там тоже не спят!
— Вот что нам нужно, а не война, — говорил Махно, читая свежий текст. За столом помалу оживились.
— Трэба його на украйинську мову пэрэвэсты, — предложила Галина, роясь в шкафу и доставая шерстяные вещи.
Такой уж беспокойной выдалась эта ночь, что появились еще гости. Срочно приехали из Харькова представители повстанцев при советском правительстве Александр Клейн и Ольга Таратута. Вместе с морозным воздухом с улицы они внесли мешок, развязали его.