За которой тоже неизвестно что (или кто) ожидает.
Агата попробовала сдвинуть засов: тот с трудом, со скрежетом, но поддавался. Продолжая то толкать то тянуть его обеими руками, она оглянулась, машинально бормоча: «Феномен оскалил зуб и кровавый глаз нацелил, но Агате недосуг, ведь она все ближе к цели!» Коридор из извилистого стал теперь совершенно прямым, и было видно, как надвигающаяся тьма, словно волна воздуха от прибывающего в метро поезда, гасит факелы. Языки пламени, сопротивляясь, метались, вытягивались чуть ли не до потолка, вспыхивали ярко – и гасли, испуская предсмертные красные искры.
Затанцевали и ближайшие факелы, заметалась по двери и стенам ее всклокоченная тень… или уже не только ее – множество рук, голов, тел… распахнутое острое крыло…
Засов с грохотом вылетел из петель. Едва не порвав себе мышцы, Агата рванула на себя просто стотонную дверь, шеи коснулось нечто невесомое и прилипчивое – вроде паутины, только очень холодной – и влетела в дверной проем.
- Ну наконец-то! Агата, где ты бродишь? Машина ждет тебя уже целых пять минут!
Глазам было больно от света, пронзительного дневного света лабораторных ламп. Осипенко, постукивая ногтями по столу, смотрела на нее с раздражением. Агата оглянулась. За спиной была обычная, белая, стеклянная до половины дверь. Агата даже открыла ее и выглянула в коридор – коридор как коридор. Освещенный, привычный, неподвижный коридор ИМФ.
- Ты что-то потеряла? – спросила Осипенко.
- Нет, - сказала Агата. – Все нормально.
Глава 12
Выходной, визитов полный
- Ну, и куда вы пропали? – услышала она слегка раздраженный голос Келдыша. Агата покрепче прижала к уху телефонную трубку. Поспешно соображала: она должна была что-то сделать и забыла?
- Я здесь… в интернате, то есть.
- Почему сегодня не позвонили?
- Так выходной же, я думала, вам надо звонить только, чтобы про ИМФ рассказывать…
- Да, - Агата услышала, как он хмыкнул. – Ну да. В том числе. Вы куда-нибудь собираетесь на выходные?
- Ну… нет. Мы с бабушкой решили, что я не буду ночевать дома.
Не могла же она сказать ему, что просто боится оставаться одна? А в гости к родственникам Стефи или Люси (они уже просили: девочки, не родственники), ее не отпускает Божевич. Говорит, что эти самые родственники не сделали ему лично ничего такого плохого. Иногда он выражается еще ядовитей Келдыша.
- А кто вам предлагает ехать к себе домой? Хотите навестить Кыша? Или желаете провести все выходные в интернате?
Агата представила пустое здание интерната: хорошо, если осталась пара человек на весь этаж. Сказала быстро:
- Нет, уж лучше с вами! А… можно?
- Я польщен, - сообщил Игорь. - Можно, если я предлагаю.
Сначала на время отъезда бабушки они собирались отдать котенка Келдышу, но тот отказался: «Видите ли, у меня ночью случаются гости…». Бабушка выразительно хмыкнула, но Агата поняла, что он говорит про Бориса с Анжеликой – да уж, кот покоя не даст своими антивампирскими воплями! В интернат нельзя; у знакомых то аллергия, то собаки, которые любят котят, но… под соусом. Наконец Игорь предложил сдать его Лизе: «дети там такие же сумасшедшие, ему понравится». Теперь Ловец периодически передает Агате приветы от Кыша.
- А… Лиза?
Сестра Келдыша ее не любит – считает, что из-за Агаты Игорь попадает в неприятности… и она права.
Ну, и из-за агатиной фамилии - тоже.
- Напекла пирогов, - сдержанно сказал Келдыш.
Когда они подходили к знакомой двери дома, Агата спряталась за спину куратора. И чуть не подпрыгнула от двойного вопля:
- Ига-арь!
Келдыш сгреб визжащих племянников подмышки и потащил по коридору навстречу улыбавшейся Лизе.
- Привет всем! Как тут ваш подопечный?
- Здравствуйте, - тихонько сказала Агата.
Лиза ответила сдержанно:
- Здравствуй. Не стой в дверях, детей застудишь.
Агата закрыла дверь и, стянув кроссовки, прошла вслед за всеми в гостиную. Там по дивану и креслам носился взбудораженный Кыш. Агата с трудом его поймала и, прижав к себе, начала гладить. Неизвестно, узнал ли он ее, но притих, принюхиваясь к лицу.
- Не фига себе! – сказал мальчик, таращась на Агату круглыми - Лизиными - глазами. – Сидит!
- Да уж, Агата знает, как с ним управляться, - согласился Келдыш. – Она не таскает его за хвост и не засовывает ему в рот кашу.
- Но мы же ее едим! – справедливо возмутился мальчик. Девочка – наверное, годика три - смотрела на нее, сунув в рот палец.
- Это Кирилл, - сказал Келдыш, легонько потянув пацана за ухо, тот, заворчав, недовольно отмахнулся. – А эту онемевшую девицу зовут Анной.