- Предпочитайте долгие душевные муки? – ухмыльнулся мужчина. – Вот же… «эстеты».
- Убить в Империи может каждый, - продолжил таосец. - Самоубийство в некоторых случаях даже принесет почет. Поэтому самые суровые наказания – это разделение со своей семьей. Многие из жителей Империи просто не представляют, как им выживать за пределами страны, где они совсем одни. Многие из них умирают в одиночестве, не приспособившись к обществу. В этом случае их смерть, принесенная горем от отчаяния, воспринимаются куда болезненнее, чем простое убийство за проступок.
- Верно. Вот поэтому серокожие ребятки и сбиваются в кучи, - понимающе закивал Джам. – Хватаются друг за друга и пытаются выживать любым доступным способом. Эти бедолаги стараются работать чернорабочими на стройках. Но у нас в стране это оборачивается против них. Что-нибудь пропадет – все сразу думают на таосцев. Их везде считают ворами и убийцами. Вот бедолаги и мотаются от работы к работе, пытаясь нагнать себе хоть толику авторитета. А за ними периодически ходят вышибалы по ложным наводкам. В общем, типичный круговорот насилия и недопонимая в человеческой среде.
- Ясно, чего они так шуганулись нас, - фыркнула Афион. И для пущего эффекта бросила на таосцев хищный взгляд.
- Вот. А в некоторых случаях все происходит наоборот, - продолжал Джам, как заведенный. – Вон в той лавке продаются медальки. Их принес один генералишка. Из Королевства Санарион. Вы, может, и не в курсе, но несколько месяцев назад там была война. Один день всего. Солдаты собрались, вышли со штыками на Единство. А потом развернулись и ушли обратно, так и не дойдя до границы. Испугала их так одна выскочка из их собственного генеральского собрания. Прогнула тогда она свою страну неслабо. Много голов после этого полетело. Теперь, чтобы восстановить репутацию, знатные чины Королевства продают свои почести с потрохами.
Отряд молча переглянулся. О мимолетной войне Королевства с Единством все прекрасно знали. Конфликт решился банальным предательством Алеи Абис. Женщина сначала создала план атаки на Единство вместе с бывшими покровителями. А затем продала его Атриуму за место в легионе Цезерус. Вся стратегия Санариона обернулась против него же.
- А знаете, что самое забавное? – ухмыльнулся шериф. – Еще годы назад этот самый генералишка старательно поддерживал программу за то, чтобы прикрыть все независимые анклавы. Говорил мол, «все эти притоны служат распространению заразы, которая приводит к загниванию экономической системы». Дяде, видно, было невдомек, что всякая гниль и дерьмо даже в теле человека нужны, чтобы избавляться от грязи. Чистить организм. Без этого никуда. Вот, похоже, и он, наконец, познал простую истину.
- Забавно, - Сайра почти не сводила глаз с Джама. Скромные улыбки и смелый взгляд могли создать впечатление, что девочка неприкрыто заигрывала с мужчиной. – Выходит, вам это нравится.
- Что? – не понял Джам. – Травить байки?
- Следить за тем, как история учит людей менять свои взгляды, - поправила подросток. – Как расширяет их кругозор.
- Да, малышка. Тут ты в точку попала. Неожиданно.
Мужчина неловко поправил свою шляпу. Аврору, судя по кошачьему цепкому взгляду, его головной убор уже начал раздражать.
- В этом есть какая-то мистика, - продолжал он. – Сюда часто приходят люди. Приносят странные вещи. Ты изучаешь их. Бывает, просто со скуки. Знакомишься с их идеями и взглядами. Узнаешь все о них. Проникаешься их историей. А через некоторое время, когда они снова сюда возвращаются, ты их не узнаешь. Словно это совсем другие люди или вещи. Со временем я даже научился предсказывать, как они изменятся. И после многих таких историй уже можно научиться видеть истину. Ту неизменную суть, которая есть в каждом. Вот, что угадать намного сложнее.
Шериф, наконец, перестал оглядываться. Он поднял взгляд на Сайру и смело вгляделся в ее светящиеся глаза.
- Бывает такое, что оказывается перед тобой невинное дитя. Чистое и прекрасное. Но смотришь в глаза и видишь в них самого дьявола…
Взгляд Джама застыл на глазах подростка. Даже голос его изменился: помолодел и стал более ровным. От чего в нем стало отчетливо слышаться легкое напряжение. На грани с угрозой.
- Вот бросишься ты с ножом на такое дитя в приступе справедливости. Одни, не думая, скажут тебе сжечь беса. А другие встанут стеной перед бедным созданием и будут кричать о его непорочности. В такие минуты уже не остается только тебя и того, что ты увидел. Тут уже примешиваются массы всякого дерьма со стороны. Как всяких примесей и разбавок в пиве Бэна…