-Мама, - позвал он, - можно я пойду к Кимберли?
Родители ничего не понимали, почему их сын, стоит и не спешит присоединиться к сестре. Пит подтолкнул Майкла, но вдруг что-то ярко вспыхнуло, и свет во всем доме резко погас.
Послышался испуганный крик Кимберли, но Майкл молчал. В следующее мгновение, когда, мигая, свет все-таки включился, на полу лежало маленькое тело их сына, он тяжело дышал, а над ним возвышалась Кимберли.
В первый момент, когда она посмотрела на родителей, в ее глазах горел странный огонек, такой же, как в день смерти той бедной няни. Но затем он погас, и на ее глазах навернулись слезы. Она начала громко звать Майкла и просила поиграть с ней и посмотреть игрушки.
Глава вторая
Воспоминания
Я проснулась от собственного крика, все еще вырывавшегося на свободу из моего уже осипшего горла. Слезы катились из глаз, а сердце готово было выпрыгнуть из груди, сломав при этом ребра. В голове до сих пор мелькали яркие вспышки и образы моего кошмара. Он мучает меня уже много лет, а если быть уж совсем точной, то, сколько я себя помню. Лишь в редкие дни можно было спать спокойно, не просыпаясь от собственного крика и смертельного ужаса. Эти дни я называла праздниками, выходными и они были самыми чудесными. Только после таких ночей я просыпалась утром радостной, счастливой и умиротворенной.
Я начала дрожать, а по спине пробежали мурашки. Я запустила руки в волосы, чтобы хоть как-то отвлечься от кошмара и громко заплакала. Я чувствовала себя несчастной, раздавленной и опустошенной, настолько, насколько это только было возможно сейчас в доме, в котором была вся моя семья. Мне было ужасно одиноко, создавалось ощущение, что я одна в этом огромном мире.
Этот сон всегда так на меня действовал. Просто вы не видели его, поэтому вам трудно понять, что он может с вами сделать. Яркий образ обездвиженного тела Майкла, белоснежные халаты врачей и огоньки скорой помощи до сих пор не хотели меня отпускать, а лишь причиняли еще больший вред. После того Рождества, когда Майкла увезли в больницу, мама отстранилась от меня. Она больше не любила меня и не называла своим ' маленьким ангелочком'.
Она до сих пор наказывает меня за то, чего я не делала. Ведь ни один живой человек не может заставить сердце любимого брата остановиться. Да и о чем она только думает, мне ведь тогда было всего пять лет.
Когда Николь смотрит на меня, в моей голове слышится ее крик: 'Она монстр!' Я уже забыла, что такое настоящее материнское тепло и ласка. Поэтому эта женщина, родившая меня, стала чужой и холодной. Иногда у меня даже язык не поворачивается назвать ее мамой.
Стук в дверь, отвлек меня от ужасных мыслей и воспоминаний. Кто же это может быть?
-Можно я зайду? - Не дожидаясь моего ответа, Майкл закрыл за собой дверь и сел рядом со мной на кровати.
Это было не удивительно, что он пришел узнать, что со мной случилось. Папа уже привык к моим крикам, да и он очень устает на работе, поэтому спит без задних ног. А Николь не подходит ко мне уже много лет. А комната моего брата находится рядом с моей, поэтому он просто не мог не отреагировать на мои безумные крики.
-Снова тот кошмар? - Участливо спросил он и раскрыл объятия.
Что лучше сказать ему, что я увидела большого паука, который меня напугал или то, что снова видела его безжизненное тело? Мне совершенно не хотелось его расстраивать, но обманывать его, это страшное преступление, поэтому я лишь кивнула. Дальше просто автоматически я кинулась в объятия брата. Они были настолько теплыми, привычными и родными, что все страхи стали отступать на задний план.
Увидев, что мне становится лучше, и я уже не дрожу, как осиновый лист, Майкл улыбнулся и бархатным баритоном прошептал мне на ухо:
-Ты же знаешь, что это просто не могла быть ты. Я не понимаю, почему ты винишь себя? Мы ведь уже столько раз с тобой об этом разговаривали. И мне казалось, что ты все поняла!
-Я знаю, - всхлипнула я, умом понимая, что он прав, но душа кричала обратное, - но мама все еще считает, что я монстр!
-О чем ты говоришь? - Раздраженно воскликнул Майкл, он всегда злился, когда я начинала говорить об этом, - Мама любит тебя.
-Нет, Майкл! Она назвала меня монстром. И я не пойму, почему ты вообще до сих пор со мной общаешься?
На секунду наш разговор прервался и каждый задумался над моим вопросом. Для меня ответ был не ясен, ведь порой я действительно считала себя такой. Но Майкл лишь состроил кислое выражение лица, а затем проговорил: