- Куда нам идти? - сотни испытывал все более сильное желание проснуться, Фольш начал слегка расплываться. - Прямо на запад?
- На западе ты опять упрешься в Хлою... Не трать времени, иди две ночи на северо-запад, потом одну на запад.
- Это так близко?
- Увидишь, узнаешь... Хочешь взглянуть на мою армию, Олаф-сотник? Ты наверное увидишь там много знакомых лиц, много замученных тобой воинов. Смотри.
Бог исчез. Откуда-то взялось огромное пространство, слишком большое, чтобы Олаф мог видеть его все сразу. Но он видел. Бесчисленное количество полков, замерших в строю. Высокие, красивые люди, действительно самых разных цветов, сплошь закованные в железные панцири. Между полками стояли летающие корабли, ярко раскрашенные изображениями каких-то неизвестных чудовищ. Против своей воли сотник всмотрелся в лица воинов, и вскоре действительно начал узнавать их. Вот колдун, который заметив на горизонте восьмилапых, несущих карателей, кинулся прямо в паутину шатровиков. Вот крючконосый повстанец, этого Олаф доставил в Чивья, его три дня казнили на площади пауки, понемногу разжижая и всасывая его тело. А вот...
- Неправильно! - в восторге закричал Олаф, и проснулся.
- Что случилось? - над ним нависал Люсьен.
Сотник инстинктивно оттолкнул его, но стражник и не замышлял ничего плохого. Попробовав раз ослушаться Ока Повелителя, он устыдился и теперь готов был подчиняться Олафу, к чему бы это не привело.
- Ничего. Сны, - чивиец сел, огляделся.
Солнце стояло уже низко. Арье успел загнать обратно жуков, Аль и Долла жевали лепешки - ужин.
- Я его поймал, - сказал негромко Олаф и потянулся за кувшином. - Фольш показал мне свою армию. И там были те, кто... Знаешь, если как следует, не спеша заниматься с человеком дней семь-десять, не давать спать, сделать боль частью его души, заставить понять, что глоток воды - это и есть самое большое счастье на свете... В общем, у меня повстанцы говорили. Все, с кем я занимался всерьез. Но их приходилось ломать подолгу, потому что смерти они не боялись. Фольш даст новое тело умершим за него, а вот предатели попадут во тьму копашащуюся. Так вот те, кого я заставил говорить, тоже стояли в той армии, которую он мне показал. Я поймал его на лжи.
- Лучше бы убрать этот шар обратно в мешок, - покачал головой стражник. - Твоя воля - закон, но Фольш коварен.
- Что я слышу?! - Олаф на миг оторвался от кувшина. - Ты, горец, рассказываешь о Фольше степняку? Да еще карателю?! Что делается... - он сделал еще несколько глотков и продолжил очень серьезно. - Слушай приказ Ока твоей Повелительницы: мы идем вместе две ночи, на северо-запад. Потом расходимся, вы отправляетесь в Хаж. К скале Предков я все-таки пойду один, потому что... О, дети Фольша!
Никогда прежде это любимое ругательство сотника не звучало так к месту. Люсьен задумчиво смотрел на оттопыривающийся карман Олафа, где четко обрисовывался шар. Только теперь чивиец понял, что бог все слышал. Да и можно ли быть уверенным, что он не слышит их, пока шар в мешке?
- Может, все-таки пойдем в Хаж? - очень тихо спросил стражник. - Ты стал о многом забывать, ты не понимаешь сам себя.
- Вечером мы разойдемся в разные стороны, - Олаф достал шар из кармана и с ненавистью рассмотрел. Очень тяжелый, вроде бы металлический, совершенно ровный... - Я каратель, Люсьен, я не могу его выбросить. Я должен найти Фольша во что бы то ни стало.
- Даже если это станет в разрушение Хажа стрекозами?
- Я - только воин. Один из многих, моя жизнь не спасет Хаж.
Люсьен пожал плечами. Он уже не мог относиться к Олафу как к товарищу, совершенно ясно, что шар Фольша подчинил его своей воле. Но нельзя и ослушаться Ока Повелительницы, это нарушит все законы. Хуже всего, что и сделать это нелегко, ведь сотнику куда более опытный боец, у него чутье... Стражнику никогда не приходилось воевать с людьми, в то время как Олаф провел всю жизнь в стычках с себе подобными.
Однако это было не все, о чем подумал Люсьен. Королева Хажа, Повелительница, дала ему отдельное поручение - хранить Олафа. Как теперь с ним быть? Вот еще не хватало - оказаться втянутым во взаимоотношения королевы Тулпан с ее неудавшимся женихом. Стражник тяжело вздохнул.
- Будь по твоему, Око Повелителя. Вечером мы уходим в Хаж, а ты... Что, если я пойду с тобой?
- Люсьен, не говори глупостей. Аль не доберется ни один, ни, тем более, с этой Доллой. Я бы давно ее прикончил, если бы... Вижу, вижу что тебе это не нравится.
- Не нравится, Олаф. Прости, но...
- Прощаю. Тогда сам и заботься о ней - в степи девчонка совершенно беспомощна, провела всю жизнь под землей, в безопасных норах.
Пока Люсьен ожесточено чесал затылок, пытаясь придумать еще хоть что-нибудь, сотник вернулся к своему мешку и со злостью зашвырнул в него шар Фольша. Необходимости в этом уже не было, бог все знал. НО, быть может, ему это будет неприятно?.. Солнце заходило мучительно медленно.
- Еще, Люсьен, я попрошу тебя передать привет королеве Тулпан, - вдруг вспомнил сотник. - Скажи ей, что я прошу прощения за недостойное поведение... Ну сам понимаешь.
- Не понимаю, - заартачился стражник. - Не мое дело понимать, что там у вас за дела с Тулпан. Ты шел в Хаж в качестве ее жениха, а потом у вас что-то вышло и... Это не мое дело!
- Тогда просто передай привет.
- Она - Повелительница! Повелителям не передают приветов. Я просто расскажу все как есть, вот и все.
- Как знаешь.
Люсьен обиженно запыхтел. Как же все скверно обернулось! Еще недавно в Хаже к Олафу не относились иначе, как к будущему королю. Потом вышла размолвка, и сотник выдумал эту прогулку по степи, якобы чтобы провести разведку у города стрекоз... Тулпан приказала стражнику приглядываться за чивийцев, но что именно за этим стояло - он не знал. Хажец пнул ногой подвернувшийся точильный камень, и вдруг застал.
Шар Фольша! Он ведь уже был у Олафа, когда чивиец пришел в Хаж. Наверняка размолвка сотника с Тулпан - проделки древнего бога! Стражник нерешительно остановился за спиной приятеля. Вот сейчас ударить по затылку, а потом выбросить проклятый шар, швырнуть его в реку...
- Не вздумай попробовать опять, - не оборачиваясь сказал Олаф, продолжая перекладывать вещи в мешке. - Второй раз я не буду таким добрым, хоть ты мне и друг. Аль не дойдет по степи один и королева ничего не узнает.
- Почему я пойду один?.. - подскочил юноша. - Вы что это там затеваете?
- Помолчи, - попросил его Люсьен, отходя от сотника. - Хоть ты не лезь...
Вскоре на степь начала опускаться тень. Деревня речников затихла, жители закрылись в домах с крепкими, способными выдержать даже натиск саранчи дверями. Арье, как всегда до зубов вооруженный, решился пробежать через внутренний дворик, вошел а сарай.
- Уходите? - в его голосе звучала надежда. Ведь проведай стрекозы о присутствии в его доме разведчиков Хажа - уничтожена была бы вся семья.
- Да, - ответил Люсьен, сквозь щели в досках разглядывающий быстро темнеющее небо. - Они не искали девчонку?
- Нет. Не удивлюсь, если люди вообще ничего не сказали летучкам. По такой никто грустить не станет, - речник повеселел, остановился в углу, оглаживая своих жуков. - Зачем она вам?
- Пригодится, - хмуро буркнул хажец.
- Может, и пригодится, - не стал спорить Арье, - только вот она про мой сарай знает. Олаф, хочу тебя попросить. Если так выйдет, что... Ну, ты понимаешь. Убейте ее первой, иначе девчонка попадет обратно к стрекозам, и тогда мне конец.
- Ладно, - кивнул сотник и сурово посмотрел на Люсьена.
- Ладно, - повторил хажец.
Он подошел к Долле, сверкавшей белками из угла, потрепал по волосам. Девушку это мало успокоило, она тихонько захныкала. Аль некстати засмеялся, но тут же и умолк, под тяжелым взглядом Люсьена.
- Пошли, - распорядился Олаф. - Пора. Прощай, Арье, когда мы вернемся - можешь надеяться на прощение. Но не рассчитывай, что это коснется всех речников.