Когда Барзано запустил в ёмкость руку и извлёк кусок слегка поблёскивающего металла, лицо его побледнело. Широко раскрыв глаза, он провёл кончиками пальцев по угловатым знакам, высеченным на куске металла.
На глазах Уриэля последние сверкающие серебристые нити в толще металла обрели красноватый цвет ржавчины и его блеск исчез совершенно. Осторожно, почти благоговейно Барзано положил металл на стол, поднял глаза и встретился взглядом с Уриэлем:
— Вы сказали, что на той планете был один уцелевший? Я полагаю, что сейчас он на борту крейсера и ожидает разговора?
— Увы, нет. Он был смертельно ранен. Капеллан Клозель отпел его, и мы похоронили его в родной земле.
Видно было, что Барзано усилием воли заставил себя сдержать возмущение. Ещё бы: такой ценный источник информации был безвозвратно утрачен! Тем не менее инквизитор не сказал ничего и лишь понимающе кивнул.
— Очень хорошо, — выдавил он наконец, глядя на запертую шкатулку, на которой теперь лежала его ладонь, — лучше просто не бывает…
— И? — напомнил о своём присутствии Уриэль, рукой показывая на мёртвый металл. — Что же это?
Выпрямившись во весь рост, Барзано произнёс:
— Это, мой дорогой капитан, фрагмент космического корабля, которому более ста миллионов лет. А также причина нашего пребывания на Павонисе.
— Сто миллионов лет?! — удивился Лиланд Кортео. — Это невозможно! Человечество вышло к звёздам менее пятидесяти тысяч лет назад.
— Я не сказал, что это был человеческий корабль! — резко оборвал его Барзано.
— И это как-то связано с бедами Павониса? — спросила в свою очередь Микола Шонаи.
— Боюсь, что так. Помните, я говорил о более глубокой причине, которая, как я полагал, стоит за вашими неурядицами? Эта причина теперь перед вами. Кто-то на этой планете пытается отыскать местонахождение остальных частей этого корабля.
— Зачем кому-то понадобились эти обломки? Что они могут дать?
— Власть, — ответил Барзано просто. Он произнёс это слово совершенно спокойным голосом, так, будто речь шла не о жизни человечества, а о стакане ускавара.
— Тогда, если вы знаете, где эта штуковина находится, сообщите мне, и крейсер уничтожит его за несколько секунд! — воскликнул капитан Ультрамаринов.
— Ах, милый мой Уриэль! Если бы это было так просто. Эта штуковина, как вы её назвали, не существует в реальности, как мы её понимаем. Эта штуковина движется в безвременье, появляясь то в нашем, то в нематериальном мире. И это может длиться вечно.
— Почему тогда вы так боитесь этой штуки?
Барзано, подняв ладонь со шкатулки, приложил большой палец к геноключу и подождал, давая возможность духу, оберегающему шкатулку, опознать владельца.
Затем он набрал тринадцатизначный код, произнёс секретное слово-пароль, шкатулка распахнулась, и инквизитор извлёк из неё тяжёлую книгу в железном переплёте, запертую на тринадцать маленьких висячих золотых замков. Сами по себе замочки казались хрупкими, но каждый из них был защищён гексаграммой, обладающей огромной силой.
Барзано, что-то нашёптывая себе под нос, по очереди прикоснулся к каждому из замков, словно упрашивая их разрешить доступ к драгоценному фолианту. Замки, словно понимая, о чём их просят, один за другим открылись, и Барзано выпрямился, когда, поскрипывая, книга медленно раскрылась без всякой посторонней помощи.
Уриэль шумно втянул в себя воздух, всё же остальные в страхе отступили назад. Барзано тоже сделал глубокий вдох и закрыл глаза, а Уриэль испытал какое-то странное чувство, словно через его тело вдруг пропустили сильный электрический заряд. Книга вздымалась в такт дыханию Барзано, и рука Уриэля невольно потянулась к пистолету. Колдовство!
Барзано жестом приказал Уриэлю не двигаться и покачал головой:
— Нет, капитан. Я прошу духа, находящегося в книге, поделиться с нами частью заключённых в ней знаний.
— Духа, находящегося в книге? — прошептал Уриэль.
— Да. Надеюсь, вы слышали выражение «знание — сила», не так ли? Надеюсь, вы не думали, что это лишь пустые слова? Знание действительно обладает силой.
Видя, как книга пульсирует, словно бьющееся сердце, Уриэль одними губами произнёс слова защитной молитвы. Внезапно он осознал, что существует один-единственный способ, которым Барзано мог, как он выразился, упрашивать духа книги.
— Вы псайкер?
— В некотором роде, — признался Барзано. Слова давались ему с трудом, брови инквизитора сошлись у переносицы. — Я обладаю эмпатическими способностями — могу улавливать сильные чувства и эмоции.
При словах Барзано книга внезапно словно разбухла, и её страницы зашелестели, будто их вдруг коснулось дуновение ветра, а ещё через секунду они замелькали так быстро, что человеческий глаз был не в силах уловить их движение. А ещё через несколько секунд книга неожиданно успокоилась, её пожелтевшие от времени страницы неподвижно застыли.
Расслабившись, Барзано открыл глаза, Уриэль заметил на его лбу капли пота. Из носа инквизитора потекла тоненькая струйка крови, но он быстро вытер её платком и склонился над страницами, раскрывшимися перед ним.
Уриэль, Пазаниус, Шонаи и Кортео нерешительно приблизились к столу.
Поначалу Уриэль не мог понять, что он видит перед собой: страницы были исчёрканы какой-то безумной рукой, сотни слов наезжали друг на друга, закручиваясь в замысловатые узлы и пересекаясь под самыми разными углами.
— Что это? — выдавила Шонаи.
— Это — кое-что из написанного еретиком Кортесвейном.
— А кто это?
— Кортесвейн принадлежал к Адептус Механикус. Он странствовал по галактике, побывав на археологических раскопках во многих мирах. Искал работающие системы СНК. В итоге сошёл с ума.
Уриэль знал о непрестанных поисках систем Стандартного Набора Конструкций, которые вели Адептус Механикус. Вся имперская технология своими корнями уходила к нескольким драгоценным фрагментам систем СНК, которые оставались в руках Адептус Механикус. Даже самые туманные слухи о существовании СНК побуждали целые флоты разведчиков отправляться на поиски этого бесценного сокровища.
После короткой паузы Барзано продолжил:
— Кортесвейн оказался единственным уцелевшим после экспедиции, отправившейся на мёртвую планету, название которой давно утрачено. Целью экспедиции был СНК. Кто-то или что-то тогда напало на Кортесвейна и его людей, сам он позже утверждал, что его забросило в мир, находившийся за пределами этой галактики. Существо, похитившее техножреца, обладало невообразимым могуществом, и Кортесвейн назвал его богом.
— Богом? — прошептала Шонаи.
— Да, богом. Он заявлял, что видел подлинное лицо Бога-Машины. Не приходится и говорить, что все эти речи не добавили ему популярности в определённых кругах Адептус Механикус, которые обвинили техножреца в богохульстве. Это породило раскол в их рядах, последствия которого Адептус Механикус ощущает до сих пор. Не прошло и года после той злосчастной экспедиции, как Кортесвейн исчез с Селетота, где проповедовал своё вероучение.
— Что с ним случилось? — спросил Уриэль.
Барзано пожал плечами:
— Не знаю. Вероятно, его противники похитили или убили его. Но кое-что из написанного им уцелело. Немного — лишь то, что удалось вывезти его приверженцам.
— Что же это значит? Я почти ничего не могу разобрать, — сказала Шонаи, надевая очки.
— На этих страницах Кортесвейн пишет о судне, которое, по его словам, он видел, — объяснил Барзано, указывая на едва различимые каракули в углу страницы.
Пальцы инквизитора прошлись по очертаниям полумесяца с криво нарисованной пирамидой посредине.
Уриэль прищурился, стараясь прочесть слова, нацарапанные на пергаменте под рисунком. Одни и те же слова повторялись многократно, они были написаны под разными углами, перекрывая друг друга и сплетаясь в немыслимые фигуры.
Ультрамарин обратил взгляд к наиболее разборчивой части текста, смахивающей на паутину, и, медленно сложив слова в одно предложение, потом второе и третье, беззвучно, одними губами произнёс их.
В конце концов он понял значение этих каракуль, и у него зашевелились волосы на затылке, когда он осознал, что уже слышал их прежде — с обожжённых губ человека, находившегося на грани смерти.
Несущий Ночь.
Барзано бросил на Уриэля острый, как меч, взгляд, и это напомнило Ультрамарину, что инквизитор обладал способностью улавливать чужие чувства.
— Уриэль, — медленно произнёс Барзано, — эти слова вам о чем-нибудь говорят?
Уриэль кивнул:
— Да. Уцелевший на Каэрнусе IV человек по имени Гедрик сказал их мне за несколько мгновений перед смертью.
— Что он сказал? Быстро! — прошептал Барзано, и шёпот его, словно огонь, обжёг всех находившихся в комнате.
— Он сказал, что Смерть Миров и Несущий Ночь ожидают рождения в галактике и что решение будет за мной — который из них, или оба, войдут в наш мир. Вы понимаете, что он имел в виду?
— Нет, — ответил Барзано, пожалуй слишком быстро, чтобы Уриэль поверил в откровенность инквизитора, — не понимаю. Что ещё он сказал?
— Ничего. Вскоре после этого он умер, — признался Уриэль и указал на рисунок полумесяца в книге. — Итак, Несущий Ночь — это корабль иной цивилизации. На что он способен?
— Он способен на многое: он может уничтожать звезды, лишать их энергии, не оставляя ничего живого в звёздной системе. Теперь вы понимаете?
Уриэль кивнул:
— Тогда мы должны найти его раньше, чем эльдары.
— Согласен. Мы также должны выяснить, с кем они сотрудничают здесь, на Павонисе, — добавил Барзано, расхаживая по комнате со сцепленными за спиной руками.
— Предводитель эльдаров в пылу сражения произнёс имя, возможно, это и есть имя его сообщника.
При этих словах капитана Барзано застыл на месте и повернулся к Уриэлю с выражением недоверия на лице.
— Он упомянул имя? — прошептал Барзано. — Какое? Быстро!
— Я не уверен, что это имя. Это было одно из их отвратительных чуждых слов, оно звучало как ка… карзак, или что-то в этом роде.
Нахмурившись, Барзано бросил взгляд на Шонаи:
— Это имя для вас что-нибудь значит? Не один ли это из здешних картелей?
— Нет. Если б это было так, я бы знала.
— Капитан Вентрис, — произнёс вдруг молчавший всё это время Лортуэн Перджед, — а не могло ли слово, которое вы услышали, звучать как кайерзак?
Уриэль закрыл глаза, вспоминая воина с лицом мертвеца в мельчайших подробностях и стараясь припомнить звуки, которые тот проскрежетал.
— Да, эксперт Перджед. Полагаю, что это именно оно.
Бросившись к своему помощнику, Барзано опустился перед ним на колени и крепко обхватил за плечи. Лицо инквизитора горело от возбуждения.
— Лортуэн, ты знаешь, что означает это слово? Это имя?
Перджед покачал головой:
— Это не имя, скорее обращение. Оно, конечно, эльдарского происхождения и используется для обозначения того, кого следует чтить.
Барзано разжал руки, сжимавшие плечи Перджеда, и поднялся, совершенно сбитый с толку.
— Хоть это и полезная информация, но она не приближает нас к разгадке. Мы не знаем, с кем работают эльдары.
— Напротив, Арио, мы знаем достаточно. Теперь я с почти полной уверенностью готов назвать имя того, кого мы ищем.
— Да? Объясни, Лортуэн. У нас нет времени на долгие разговоры, поэтому говори безо всех своих длинных предисловий.
— Слово кайерзак дословно означает «почитаемый», но в своих работах Ласко Пайр рассказывает о том, как палачи тёмных эльдаров, существа, которых он называл гомункулусами, говорили ему, что он должен высоко ценить честь, которой удостоен: его телу причинена самая совершенная боль, какую они только могут себе вообразить.
Уриэль и Барзано постепенно начали понимать, к чему клонит Перджед, а тот тем временем продолжил:
— Видите ли, тёмные эльдары извратили это слово, используя его для обозначения тех, кому была оказана честь опробовать на себе их искусство пыток.
Сжав кулаки, Шонаи первой произнесла имя:
— Казимир де Валтос.