Бах дар заполнил его. Палатон пошатнулся, приняв его, чувствуя гул в ушах. Его потряс шок. Рэнд издал тихий возглас и съежился у его ног.
Палатон опустился на колени рядом, чувствуя, как беспорядочно бьется в груди человека сердце, поднял его и перекинул через плечо. Он направился по полосе, снова ощущая себя тезаром.
Руфин услышала шум глиссера, разогревающегося на поле у Чаролона. Она оставила свою работу в ангаре и открыла бахдар, пытаясь узнать, кто бы это мог быть. Уловив присутствие Палатона, она отбросила инструменты, понимая, что он улетает заблаговременно, не дождавшись прибытия Паншинеа.
Пилоты считались нейтральными лицами, поддерживающими верность только Дому, в котором родились, но забывающие о ней ради космоса и лабиринтов Хаоса, которые они пересекали. Но есть случаи, сказала себе Руфин, когда от чоя требуется преданность, и это как раз один из них. Она не собиралась отпускать Палатона одного, без защиты.
Поднявшись, она прошла в кабину и разогрела двигатели. Вскоре она тоже устремилась в небо, двигаясь по следу, оставленному глиссером Палатона. До нее доносились возбужденные приказы зайти на посадку, но она выключила связь и продолжила путь в молчании. Земля внизу погрузилась во мрак, ночь на ней казалась вечной.
Глава 30
Рэнд очнулся, ощущая боль в животе и жар. Никогда еще он не испытывал такого разобщения с собственной душой и одновременно такой физической боли. Казалось, две его части – тело и душа – насильно разделены. Он сел, держась за виски.
Палатон напал на него! Предал! Сделал его ничтожеством! Гнев переполнял его, усугубляя боль, слезы катились из глаз. Он испытывал отчаяние и подавленность.
Пол под ним задрожал, и прошло несколько минут, пока Рэнд вспомнил, что находится в глиссере. Он попытался подавить чувства, раздирающие его. Вытерев лицо, он с удивлением обнаружил, что оно сухое, как будто в его глазах не осталось слез.
Отодвинув штору, он увидел небо и облака, залитые рассветным отблеском.
По привычке потянувшись внутрь, за бахдаром, он ощутил головокружительную пустоту. Там ничего не оказалось. Он был обобран, ограблен, уничтожен. Рэнд немедленно оставил эти попытки и сел, обхватив голову и стараясь сдержать боль. Теперь он знал, что сделал с ним Палатон. Все тезары проходили через это. Что же теперь с ним будет? Чоя, потерявшие душевный огонь, часто сходили с ума. Они, привыкшие к сдержанности от рождения, пользующиеся своими возможностями, соблюдающие внешние приличия… если эта потеря так подавляет их, то что же будет с ним?
Задумывался ли об этом Палатон?
Перед его глазами прошли видения прорицательницы – бедствие, а не слава.
Рэнд вяло попытался встать и упал на колено. Дверь в кабину была открыта.
– Рэнд, с тобой все в порядке?
Он не ответил. Какое Палатону дело? Теперь он бесполезен. Ему ни к чему защита, дружба кончена. Не отвечая на вопрос, он вновь попытался встать на ноги. Он не мог позволить чоя испытать удовлетворение при виде полной победы. Поднявшись, он раздвинул шторы пошире, глядя на рассвет.
Со стороны восходящего солнца на них надвигались истребители.
– Палатон! – тревожно крикнул он.
Палатон смотрел сверху на Голубую Гряду и ничего не видел: ни планеров, ни курсантов, суетящихся возле них, ни глиссеров на дорожках. До него донесся крик Рэнда. Он повернул голову как раз в тот момент, как приборы показали фланговую атаку. Он перевел оружие на автоматический режим и настроил прицелы.
Он проверил ветер и термальные потоки, местность внизу, приготовившись к маневрам. Вновь обретенный бахдар мигнул, наполняя его и успокаивая.
– Голубая Гряда, на связи Палатон.
Ему никто не ответил, только донесся рев приближающихся истребителей. Он заложил вираж, вспоминая предыдущее нападение – на глиссере, украденном из Голубой Гряды. На приборах изменялось положение четырех истребителей.
Недар, подумал он – это может быть только Недар. Его ненависть никогда не угаснет. Он вечно жаждет мести. На этот раз он вовлек в свои замыслы Хата. Что же он сказал, как убедил тезара напасть на тезара?
По внутренней связи он приказал Рэнду:
– Иди сюда и садись.
Рэнд пробрался в кабину и почти упал в кресло.
– В чем дело? – спросил он, отводя глаза.
– Засада. Четверо на одного – смертельная ловушка, – он поправил прицел и закрепил его.
Приготовившись, Палатон дал предупредительный выстрел, не особенно тщательно прицеливаясь и не надеясь сбить корабль. Ответный выстрел последовал мгновенно, но он уже ушел в сторону.
Алый цвет заполнил его экран – четыре машины вели старшие курсанты. Он знал, какой из истребителей ведет Недар. Даже если бы у него не было бахдара, он узнал бы это по почерку пилота.
– Ты умен, – пробормотал Палатон. Он вновь выстрелил, и ответный взрыв потряс судно.
Рэнд ударился о пульт, и Палатон прикрикнул на него:
– Пристегни пояс!
Истребитель ушел в сторону. Он сдвинул прицел, напрягая глаз. Приборы предупредили его о готовящемся выстреле.
На этот раз Палатон промедлил, наблюдая, как истребитель полого уходит вверх, задрав нос, достаточно быстро, чтобы избежать удара.
Рэнд неуклюже завозился в поясе и заметил, показав на экран:
– У нас появился сторонник.
Кто-то прикрывал их с фланга. Палатон открыл бахдар, замутивший периферийное зрение голубоватым свечением. Он увидел Руфин, склонившуюся над пультом и пристально следящую за истребителями. Он благодарно коснулся ее бахдаром. От ее выстрела вспыхнул один из истребителей позади Недара. Курсант, ведущий его, закричал, выпустив струю бахдара, на мгновение ослепившую их всех.
Хат оцепенело глядел а небо, где погиб его ученик. Он вел младших курсантов в обеденный зал, построенный в центре школы столетия назад, укрепленный на случай войны и раздоров, которые уже давно не затрагивали Дома чоя. Он слышал вопль погибающего Коара за секунду до того, как его истребитель превратился в дождь обломков. В воздухе запахло дымом.
Ближайший к нему курсант заплакал. Его всхлипы отвлекли Хаторда, и он провел пальцами по густой гриве подростка.
– Не плачь. Вы в безопасности, – он махнул рукой остальным, прижимая к себе курсанта и успокаивающе поглаживая его по голове.
– Это необходимо, – произнес он, – чтобы построить новый Дом, Дом тезаров, Дом, где никто не пожелает использовать нас. Надо быть сильными!
Он ободряюще прижал к себе курсанта, прежде чем отпустить его в укрепленное здание, одновременно размышляя о том, что в случае поражения ему останется выпустить в воздух только Голубое крыло – курсантов среднего возраста. Он удивлялся, где Витерна, почему она запаздывает. Недар говорил, что она приедет, чтобы поддержать их. Но где же она? Больше в школе не оставалось выпускников.
Он взглянул на небо, когда мимо в зал прошел последний из младших курсантов. Палатон, Недар, вы рвете мне сердце!
Он последовал за курсантами, опасаясь в душе, что принял неверное решение, что представления о преданности завели его на ложный путь.
Палатон видел гибель истребителя. Он сделал круг и включил связь.
– Приятная встреча, Недар.
В динамике прозвучал сухой щелчок.
– Я знал, что ты догадаешься. Добро пожаловать домой, Палатон.
Отводя судно подальше, Палатон заметил:
– Это открытая атака. Она повредит всем нам.
– Мне наплевать, кому это повредит – лишь бы побыстрее сбить тебя.
Машину окутал плотный дым.
– Никаких повреждений, – доложил Рэнд.
Его лицо осунулось, и Палатон удивился, неужели Рэнд слышал предсмертный вопль курсанта. Вероятно, у него остались способности, чтобы услышать крик, ошеломивший Палатона. Послышался голос Руфин: