— Иди сюда, — сказал Роб, и это означало, что Кэми была права, но также, что блеф Джона будет раскрыт.
Папа не выглядел встревоженным. Он продолжал улыбаться — как маленький, черный терьер, приближающийся к морде золотистого ретривера, безоглядно уверенный в том, что он сможет справиться с ситуацией — и подошел к самому краю дивана. Роб откинулся на диванные подушки, его волосы отливали золотом в свете витражей. Он пристально рассматривал Джона. Долгое время его голубые глаза были сфокусированы на черном.
Наконец, Роб тихо произнес:
— Ты не источник. Ты думал, что сможешь обмануть меня? На что ты надеялся?
Улыбка Джона Глэсса превратилась в усмешку.
— Я надеялся подобраться достаточно близко, чтобы сделать это, — сказал он, и это был отец Кэми — графический дизайнер с прикольными футболками, человек, который всегда смеялся над фермерами и над их оружием и шутил, добиваясь того, чтобы никто не воспринимал его всерьез, — вытащил пистолет из-под своей дутой куртки. Он прицелился плавным движением знатока, двигаясь быстрее, чем кто-либо в комнате, и выстрелил в Роба Линберна.
Но в последний момент он резко дернул пистолетом, и пуля попала Робу в ногу.
Дыхание Кэми взорвалось в легких от шока, словно это в нее сейчас выстрелили. Ее нежный отец, который относил своих детей в кровать, неловко шутил и играл в компьютерные игры, который прежде (она точно это знала) никогда бы не нацелил пистолет на человека. Папа замешкался в последний момент и не смог убить Роба, но теперь Роб упал с дивана и, находясь на четвереньках, издавал гортанные звуки ярости и боли. Он пытался подняться с каменного пола, на который лилась кровь. Его нога представляла собой кровавое месиво.
Джон стоял над ним, сделал глубокий вдох и вновь прицелился. На этот раз в голову Роба. Хью Прескотт бросился вперед, вытянув обе руки перед собой. Кэми отказалась от теней и от всех надежд на укрытие и бросилась на него, сбив его с ног и, конечно, остановив его заклинание. Все витражи в окнах разлетелись вдребезги, осколки стекла исчезли в солнечном свете. Рут Шерман подняла руку, и пистолет вылетел из руки Джона.
— Схватить их, — произнес Роб заплетающимся языком. — Девчонка, ты разорвешь связь между собой и моим сыном прямо сейчас, или я убью твоего отца у тебя на глазах.
— Я не могу! — закричала Кэми, быстро соображая, в то время как Рута направила руку на отца. — Я не могу, я правда не могу, — сказала она, ее слова запинались друг о друга. — Ты перехитрил Лиллиан… ты обманул нас всех, когда произнес заклинание крови, связанное с магией Джареда. Эш и Джаред провели обряд разделения силы, и теперь мы больше не чародеи! Ни я, ни Эш, ни Джаред. Я не могу разорвать связь между мной и Эшем. У меня нет магии, чтобы сделать это.
Она осталась на полу на коленях и не смела даже надеяться, что сможет обмануть Роба. Ведь вероятнее всего, Кэми последовала за отцом без магии, и даже Лиллиан не ожидала, что Кэми сохранит свою магию, когда Эш ее потерял. Никто не ожидал, что Кэми будет в состоянии пройти через колдовской огонь. Никто из них ничего, по сути, не знал об источниках. У Линбернов не было источников вот уже пятьсот лет. Она знала, что Роб всегда будет недооценивать ее, и думала, что тщеславие чародея заставит его поверить ей.
— Сэр, — сказала смиренно Элисон Прескотт — мать Холли. — У вас кровь, вам надо помочь — вы можете истечь кровью до смерти, и я даже не знаю, какая магия может сотворить кость…
— Заткнись! — заорал Роб, с яростью и болью в голосе, и, как показалось Кэми, возможно, даже со скрытым страхом. Оказывается, что тот, кого Роб никогда не принимал всерьез, может вот так запросто прийти к нему домой и убить его. Он снова попытался подняться, но его нога была раздроблена, и он закричал. — Уберите их с глаз долой, — процедил он, в конце концов, сквозь зубы. — Держите их под замком. Я разорву связь между этой девушкой и моим сыном, а потом покараю их.
Рут и Элисон дружно подняли руки: Джон развернулся, как будто сам поток воздуха вокруг него превратил его в марионетку на веревочках.
Хью Прескотт встал, одна рука его крепко сжимала руки Кэми. Когда он потащил ее из комнаты, то постарался, чтобы она больно ударилась о дверной косяк, так что взрыв боли в области бедра пронзил Кэми до самых костей. Это был такой злой, издевательский, мелочный жест с его стороны, что Кэми старалась не дать ему почувствовать удовлетворение, показывая как ей больно. Вместо этого она оскалилась на него.