Правда, упоминать о том, что по моей вине погиб наш предыдущий король, я не решилась, и Лоранд не стал настаивать. Нет, я правда собиралась рассказать всю историю до конца… Когда-нибудь позже. Например, когда папа будет уже в Садах Святых, я могла бы призвать его и во всём признаться. В конце концов, так его наверняка не хватит сердечный приступ.
Мы с отцом виделись ещё несколько раз, когда позволял график моей учёбы, во втором семестре ставшей куда более интенсивной, нежели в первом, который теперь всё сильнее походил на подготовительный. Тем более, после того как ректор Гергани стараниями королевы отправился на почётную пенсию, и Кира в рамках реформы образования назначили на его место, мы с некромантом едва успевали пересекаться дома, постоянно занятые какими-то делами, не говоря уже о том, чтобы куда-то выбираться вместе.
Так что я была очень рада, когда мой папа сообщил, что несмотря на летний сезон, неизменно приносивший трактиру самую высокую прибыль за счёт проезжавших мимо И-Вы путников, он сможет найти пару дней и вырваться ко мне на свадьбу. Вместе с ним, конечно же, приехали его новая жена Туфин и их новорождённый сын, мой единокровный братик Джарлин, совершенно очаровательный младенец, с которым мне ужасно нравилось нянчиться. Отец был практически неразлучен со своей новой семьёй, где бы я его ни видела и чем бы он ни занимался: то поправлял одежду на ребёнке или укрывал его постоянно сползавшим одеяльцем, то ласково приобнимал мою мачеху, бережно поправляя выбивавшиеся из её привычного пучка прядки волос. Я понимала, что давно уже не видела папу таким умиротворённым, и искренне радовалась его обретённому счастью, неизменно вспоминая пророческие слова Лоранда о некоторых браках, которые первоначально заключаются лишь по расчёту, но впоследствии совершенно преображаются.
Впрочем, сейчас отец стоял на моём пороге совершенно один, как и полагалось в день свадьбы, и я с воодушевлением впустила его в комнату, не закрывая за ним дверь. Ведь если он уже пришёл, значит, наша с Киром свадебная церемония должна вот-вот начаться, и смысла запираться больше не было.
Папа крепко, но при том аккуратно обнял меня, стараясь даже малейшим образом не навредить моему внешнему виду, над которым я трудилась с самого утра, и я ответила ему взаимностью, вкладывая в объятие всю ту любовь, которая продолжала связывать меня с ним, несмотря на все секреты, которые мне так долго пришлось от него хранить.
– Ты у меня такая красивая, доченька, – отстранившись от меня, но продолжая придерживать за плечи, произнёс отец, пряча дрожащую улыбку в пышных усах, – Жаль, мама тебя сейчас не видит.
В глазах мужчины едва заметно сверкнули капельки слёз, которые он тут же стёр руками, не привыкнув демонстрировать свои эмоции даже самым близким. Я последовала его примеру, но вовсе не потому, что боялась перед ним расчувствоваться: просто времени поправить макияж уже не оставалось, значит, надо было предотвратить катастрофу, несмотря на то, что по маме я действительно жуть, как тосковала.
Конечно, я думала о том, чтобы пригласить её на свою свадьбу. Вернее, призвать её душу из Садов Святых, придержать в нашем мире на время свадебной церемонии и потом отпустить обратно на вечный покой. Для этого её даже не нужно было никуда вселять, тем более что ей и самой было бы не слишком приятно находиться в мёртвом теле какой-то неизвестной женщины. Вот только я не хотела тревожить бесконечный сон своей мамы, несмотря на всю кажущуюся важность повода. Её время пришло, и она заслуженно отдыхала. И я была не вправе возвращать её в мир живых лишь потому, что мне того захотелось. Тем более, она по-прежнему всегда была рядом со мной.
Слегка задумавшись, я рассеянно потёрла серебряный браслет на своём запястье, проверяя, не исчез ли он с моей руки в процессе сборов.
– Ты уже готова, солнышко? – уточнил папа, и я тут же обернулась к зеркалу, проверяя, не забыла ли я ничего в своём свадебном образе.
Лоранд так увлёкся приготовлениями к нашей свадьбе, что мне едва удалось выбить у него право самой распоряжаться собственным внешним видом, отказавшись от услуг бесконечных портных и модельеров, которых он пытался мне предлагать. Я выбрала лишь одного мастера среди всего списка, и то фасон платья придумала сама: тонкие бретели, открытая спинка, демонстрирующая едва заметные следы от когтей урры, встреча с которым, по сути, и свела нас с некромантом, и дивная, не слишком пышная юбка с небольшим шлейфом. Ткань моего платья была белой как снег, однотонной и слегка переливающейся на лифе, но покрытой завораживающими завитками, напоминавшими своим видом что-то лиственное, ниже талии.