В голове сразу возникло изображение поля битвы, где маги-противники неустанно повергают на землю волны скелетов, а те, вместо того, чтобы остаться лежать, объединяются в жуткий костяной шар, из которого торчат кривые сабли, и катятся в сторону врагов, сминая их и оставляя за собой лишь покрытую кровью почву.
А может ли “царь” состоять из целых тел, а не только из скелетов?
Произносить этот вопрос вслух я не решилась, не желая узнавать на него ответ.
– Ваша задача будет простой, – тем временем продолжил профессор, – Вести записи моих действий, фиксировать происходящий отклик, словом, наблюдать за процессом эксперимента и записывать все, что вы видите. Для этого вы будете пользоваться различными артефактами, поэтому никакие специальные знания вам не нужны. Лишь ваша внимательность и наблюдательность.
– Я поняла, профессор Кирай. Спасибо за объяснения.
Думаю, с таким уровнем вовлечённости в исследования я смогу справиться. Все эти монстры не будут моей заботой, мне нужно всего-то записывать показания артефактов и выполнять другие указания мага, пока не кажущиеся такими уж сложными.
Остаток вечера я провела, занимаясь разбором книг некроманта. Их нужно было разложить по темам, определённым для меня самим магом, далее по алфавиту, и наконец расставить на полках. Задача усложнялась тем, что и в шкафах книги оказались перепутаны, и их тоже нужно было приводить в порядок. Профессор удалился в гостиную, чтобы я своей работой не отвлекала его от чтения, а потому между нами больше не было никаких разговоров и неловких сцен. Последнему я была особенно рада.
Если раньше об уме профессора я была только наслышана от подруги, то теперь могла убедиться в нём лично. Восхитили меня не только слова мага о его экспериментах, вернее, даже совсем не они – он явно всё упрощал для меня, как мог, а потому суть его работы, которая, наверное, была гениальной по меркам некромантов, казалась мне совершенно простой. Зато в искренний восторг меня привела его библиотека.
Начать с того, что книги здесь были на совершенно любые темы: не только некромантия, но и демонология, и светлые искусства, и стихийная магия, и даже мой родной ментализм. Меня удивило большое количество трудов, посвящённых именно медиумам, и я даже задумалась, смогу ли я попросить у профессора некоторые из них почитать, ведь я вряд ли нашла бы эти книги в общем доступе в библиотеке. Кроме того, почти во всех книгах были пометки, и вот они уже были сложными для моего понимания. Профессор оставлял какие-то записи для себя, и, кажется, он так или иначе разбирался почти во всех сферах магии, включая общие, такие как магическая история или культура. Наконец, здесь было множество работ на старом наречии, и пометки в них также были написаны на этом древнем языке.
Я прониклась к профессору чувством искреннего уважения. Можно было только мечтать о том, чтобы заполучить в наставники такого эрудированного мага, а я могла не только учиться у него, но и получать за это деньги.
Когда стрелка часов достигла девяти, некромант вышел из своей личной комнаты, оглядел мой прогресс за сегодня и отпустил меня:
– Уже поздно, веда Моран. Продолжите завтра, – а затем, сделав небольшую паузу, заключил:
– Хорошая работа.
– До свидания, профессор, – довольно улыбаясь, попрощалась я.
– Доброй ночи, – кивнул мне некромант.
Я провела ещё несколько дней, разбирая библиотеку профессора. Вечера были похожи один на другой: маг встречал меня в кабинете, определял мне цель на сегодня и уходил в свою гостиную, а я перебирала его книги и расставляла их по полкам. Затем либо я стучала в дверь, сообщая, что закончила, либо некромант выходил сам и оценивал проделанную работу. Мы прощались, я покидала его лабораторию, а на следующий день всё повторялось вновь.
Между нами больше не было никаких сцен, я привыкла к его всегда спокойному взгляду, и мне начинало казаться, что мы составляем неплохой рабочий тандем. Хотя фактически к совместной работе мы ещё не приступали, так что это заявление было преждевременным.
Впрочем, однажды настал тот вечер, когда книги профессора, текущие через мои руки бесконечным потоком, закончились. Вся библиотека была разобрана и приведена в идеальный порядок.