Преподаватель наконец прекратил отвечать на вопросы, попросив оставить их до конца лекции, если останется что-либо, о чём он забудет упомянуть, а после принялся рассказывать скучную теорию, которая погрузила большинство моих одногруппников в сон. Я же резво строчила записи в своей тетрадке и параллельно думала над тем, о чём ещё хотела бы узнать у веда Кинтаны.
Наконец, почти полтора часа спустя, преподаватель отвлёкся от доски, на которой чертил схему, и обратился к аудитории:
– Вопросы?
Я подняла руку, и вед разрешил мне высказаться:
– Да, веда Моран.
– Скажите, пожалуйста, а почему у некоторых некромантов отсутствуют проявления эмоций? – насколько я помнила, Ина упоминала, что подобное порой случается с магами этой специализации, поэтому я постаралась задать вопрос отстранённо от интересующего меня конкретного профессора.
– Это не совсем касается магической практики, – улыбнулся вед Кинтана, – Но я попробую вам ответить в силу своего личного опыта. Дело в том, что некромантия, вопреки тому, что кажется посвящённой лишь смерти, способна продлить жизнь своего носителя. Достоверно неизвестно, почему так происходит, и насколько дольше может прожить некромант, нежели любой другой человек. Впрочем, именно это, а также постоянный контакт с телами усопших, иногда приводит к тому, что маг начинает отдаляться от всего человеческого, и эмоции в нём постепенно угасают. Обычно эту участь встречают самые старые из некромантов, или же самые увлечённые своим мастерством.
– Но ведь с медиумами такого не случается, – попробовала возразить я, – А мы тоже постоянно имеем дело с усопшими.
– Верно, веда Моран, – подтвердил преподаватель, – Но вы и стареете как обычный человек. Если бы вы прожили на этом свете сотню-другую лет, возможно, также растеряли бы все свои чувства.
Так вот что случилось с моим некромантом? Неужели он настолько стар? Если обличье иссушенной нежити вправду является его истинным, неудивительно, что он успел лишиться интереса ко всему в этой жизни, кроме своей работы.
И с каких пор он вообще стал “моим” некромантом?
– На сегодня все свободны, – громко огласил преподаватель, приняв мою задумчивость за окончание обсуждения, и вокруг заскрипели торопливо отодвигаемые стулья. Я, как и все остальные, покинула аудиторию и отправилась на следующее занятие, подхваченная толпой одногруппников.
Остаток недели прошёл для меня на удивление спокойно; жизнь, кажется, вернулась в привычную колею. По большей части. Я почти не пользовалась справкой, выданной мне некромантом, и посещала все свои занятия по расписанию. Исключение составила только физическая подготовка, так как я действительно могла навредить своим заживающим ранам. Впрочем, преподавательница отпустила меня без лишних вопросов, увидев бумагу от профессора, только вставила замечание, мол, медиумам всё равно не особо и нужны физические нагрузки, ведь в настоящем бою мы совершенно бесполезны. Об этом не уставали напоминать, кажется, все преподаватели нашего направления.
По вечерам я взахлёб читала книги из коллекции профессора и пребывала в восхищении оттого, что выведенные ровным почерком мага замечания зачастую были куда интереснее и полезнее исходного содержимого. По ним мне удалось определить, что раньше некромант уже пытался работать совместно с другими медиумами, объединяя призраков с телами мертвецов. Конечно, он не искал путь к воскрешению погибших, изображая из себя Великого, он лишь хотел дать душам временное вместилище, предоставив пустые физические оболочки. Но сколько я ни читала, никак не могла понять, в чём была цель объединения двух магических направлений, связи чужой души с неживым телом.
Помимо изучения прошлых экспериментов профессора, я, конечно же, усваивала и основную информацию, которую содержали книги. Например, я прочитала о том, что медиум может чувствовать наличие или отсутствие души в любом теле, живом или мёртвом, и тут же проверила свою находку на рыжеволосой соседке по комнате. Вопреки поговорке, я сразу ощутила, как ярко сияла душа внутри девушки, полностью соответствуя её озорному и бойкому характеру. Моя же, как оказалось, источала ровный, размеренный свет, вполне соответствующий моей натуре.