– А вторая ветвь – это хотса? – предположила я, – Возможность управлять другими собственным голосом?
– Вы правы, – подтвердил маг, вновь по-странному блеснув глазами, – У сату при всех их талантах не было возможности напрямую контролировать живых существ или их бестелесные души. Сату могли внушать им мысли или чувства, подталкивать в нужном направлении, но отдать прямой приказ, который был бы незамедлительно исполнен, могли лишь хотса. Повелители голоса.
С точки зрения моей совести, всё оказалось ещё хуже, чем я думала изначально.
Моя магия не просто позволяла повелевать духами.
В далёком прошлом она буквально сминала волю любых встреченных существ. И это меня пугало.
– Вы хотите сказать, что я тоже так умею? – встревоженно спросила я, – Могу управлять любым человеком, как мне вздумается?
– Полагаю, это не так, – задумчиво ответил некромант, – Как я уже сказал, нашу магию, итанта, не слишком любили, а поэтому её сила ослабевала быстрее прочих. Сильных магов часто убивали, не давая им оставить наследников, а их все же рождённые потомки нередко оказывались мильесами. Более слабые маги предпочитали заводить детей с эйра или аяда, чтобы их дети унаследовали более уважаемую магию и могли прожить безопасную жизнь.
Профессор ненадолго замолчал, чтобы с какой-то особенной задумчивостью облокотиться на стол.
– Итанта стремительно угасала, – наконец, продолжил маг, – Обе ветви, сату и хотса, очень быстро перестали существовать в изначальном виде, преобразившись и разбившись на множество мелких. Одной из них стали медиумы, адаптировавшие свой голос и дополнившие его некоторой особой связью с духами, и я думаю, что ваш дальний предок был среди первых магов этого нового направления. Он был уже намного слабее хотса, но сильнее, чем любая современная шестёрка. И именно его сила в вас и живёт.
Столь долгожданный ответ о собственной магии не принёс мне радости. Мои предки крали чужую волю, как современники намереваются украсть теперь мою собственную.
Уже украли…
– Профессор, расскажите, что стало со всеми остальными? – я постаралась отвлечься от мыслей о своих прародителях, сосредоточившись на познании трагической судьбы магов итанта.
– Хотса утратили любую возможность управлять людьми и другими живыми существами нашего мира, – начал отвечать вед, – Остались лишь медиумы. И демонологи.
Я удивлённо уставилась на некроманта, вынуждая того пояснить:
– Демоны – это существа другого мира, и на их подчинение гнев людей никогда не распространялся. Первые маги управляли демонами лишь силой голоса. Теперь им приходится дополнять его ритуалами, концентрирующими их дар.
– А что случилось с вами? – в общей отстранённости мага мне почудилось удивление, и я тут же уточнила: – Я имею в виду, с магией сату.
– Некоторые сохранили лишь возможность управлять мёртвыми, и это назвали некромантией, – профессор всё же решил начать с себя, – Телепаты потеряли возможность влиять на людей и могут только считывать их эмоции и мысли. Сила иллюзий выделилась в отдельное направление, но в остальном почти не изменилась.
– А как же портальщики? – вдруг вспомнила я, – В вашей классификации их почему-то нет.
– Потому что как раз портальная магия – это мутация, – ответил маг, – Она появилась не так давно, может, несколько сотен лет назад. Люди решили, что Великие послали им новый дар, но на самом деле всё, как всегда, элементарно объясняется наукой.
Мы оба замолчали. Профессор, потому что, по всей видимости, ему нечего было больше мне рассказать. Я, потому что пыталась переварить громадный ком информации, обрушенный на мою голову.
– На сегодня вы свободны, веда Моран, – после нескольких тихих минут сообщил некромант, – Я понимаю, что всё это сложно осознать. Приходите завтра в то же время. Чуть не забыл. Ваша плата за последние пару недель. Приношу извинения, что не передал вам раньше.
Профессор извлёк из ящика мешочек, но вместо того, чтобы вложить его в мою протянутую руку, одним движением прокатил по столу. Я удивилась такому поступку, но некромант в принципе вёл себя сегодня несколько странно. Потянув за вязочку, я взглянула на количество сеутов: