– Но здесь слишком много! – воспротивилась, бегло пересчитав монеты.
Их было столько, как будто я работала у некроманта ежедневно, хотя большую часть оплаченного времени я восстанавливалась после своих травм и не делала совершенно ничего полезного для профессора.
– Вы лечились и изучали литературу. Для нашей работы это тоже важно, – вопреки моим мыслям, ответил маг, и, не дав мне нового шанса возразить, добавил: – До свидания, веда. Сейчас оставьте меня одного.
Не смея перечить профессору, я поднялась и покинула кабинет. Он, вопреки обыкновению, не встал с кресла, чтобы проводить меня, хотя я всей спиной ощущала его внимательный взгляд.
Что с ним сегодня такое? В прошлый раз едва не поцеловал, а теперь будто всеми силами старается держаться от меня как можно дальше.
Может, так оно и есть? Некромант избегает лишнего общения со мной. И нет у него никаких чувств, которые лишь померещились мне от страха после того, как на меня напал зверь.
Но почему тогда он закрыл меня от баграна своим собственным телом? Он мог просто разрушить скелет существа, даже не шевельнувшись. А в том рывке, в том искреннем порыве было нечто инстинктивное, животное, словно он хотел защитить своё…
Впрочем, его я и была. И он имел полное право делать со мной что угодно, в обмен на сохранение моей тайны. Как подвергать смертельной опасности, так и спасать от неё любым способом, каким пожелает. И если он посчитал нужным сгрести меня в объятия, разве могла я приписывать этому действию лишние смыслы.
Выйдя на улицу из учебного корпуса в некой смеси печальных раздумий о некроманте и о своих магических корнях, я поёжилась и вдруг поняла, что оставила пальто в кабинете. Некоторое время постояла в дверях, зябко потирая коленками и не решаясь вернуться за вещью после того, как профессор попросил меня оставить его в одиночестве, но в итоге всё же развернулась и пошла обратным путём. Лучше уж потревожу некроманта, чем заболею и буду неделю отпаиваться горькими настойками академических целителей.
Я робко постучала и открыла дверь кабинета, со словами:
– Простите, профессор, я забыла своё…
И застыла.
Увиденное в кабинете оказалось для меня во много раз страшнее того, чему я стала свидетелем в свой первый вечер в лаборатории некроманта.
Между главами. Истинные помыслы некроманта
Девчонка сводила его с ума. Айрис, к демонам её, Моран.
Профессор некромантии Лоранд Кирай буквально прожигал взглядом совсем недавно закрытую дверь собственного кабинета и испытывал нестерпимое желание догнать, схватить и никогда больше не отпускать свою лаборантку.
Всё началось тем злополучным вечером, когда она впервые ворвалась в его кабинет. Застала в разгаре эксперимента над “костяным царём”.
Испуг в её взгляде почему-то вдруг причинил жгучую боль давно уж бесчувственному магу, но девушка убежала прежде, чем он успел принять человеческий облик и успокоить её. В тот раз эмоции угасли столь же стремительно, сколь возникли. Лишь оставленный ею в спешке браслет ещё долго не выходил из мыслей некроманта, и втайне от самого себя он лелеял надежду, что она ещё вернётся. Караулил её, ждал, словно зверь в засаде, рассчитывая вновь испытать захватившее его волнение.
Впрочем, новая встреча не вызвала в нём такую же сильную бурю эмоций. А избавиться от лаборантки после элементарной ошибки было на удивление лёгким решением.
Стоило забыть о девушке в тот же день.
Но Лоранд не сумел, и потому откликнулся на зов о помощи, когда перед ним появился посланный ею призрак.
Тогда некромант было решил, что к магичке его влечёт лишь жажда познания. Её открывшаяся сила казалась мощной, обещала возвращение к перспективным экспериментам, столь захватывавшим профессора в годы далёкой молодости. Он думал, что страстно увлечён лишь собственными исследованиями, и не замечал, что скучает по Айрис, что ждёт её восстановления, что невольно ищет её в толпе студентов, несмотря на то, что сам же запретил ей посещать занятия.
Впрочем, к концу той недели, что они не виделись, профессор успел стать самим собой. Спокойным, сосредоточенным, поглощённым лишь тайнами некромантии. Ему нравилось вновь обретённое ощущение стабильности, и он не желал освобождения от него. Запрещал себе смотреть на девушку иначе, кроме как на очередной эксперимент.