Профессор рассчитывал сбежать от этих чувств. Возвращение к жизни, к давно забытым эмоциям проходило болезненно, мучительно, и он надеялся, что если окажется вдали от девушки, занявшей все его помыслы, то рано или поздно всё пройдёт само по себе. Собрал своих студентов в срочную внеплановую поездку и даже не решился лично сообщить об отъезде Айрис, чтобы не бросить всё и не остаться с ней, всё глубже погружаясь в сладкий омут.
Впрочем, это вовсе не помогло. Двухнедельный отъезд не только не потушил пожар в душе, но и сделал его ещё жарче. Некроманта тянуло к магичке, неподдельно, страстно, и он искренне сожалел, что намеренно не взял с собой ни одного портального артефакта, чтобы не оказаться рядом с Айрис хотя бы ненадолго.
Именно там, вдали от мира Лоранд пробудился окончательно. Словно вспомнил, чего был лишён. От чего отрёкся столетия назад, когда жизнь с прошествием лет начала становиться невыразимо скучной, а магия заняла все его помыслы. Он наконец-то принял свои новые чувства, отказываясь сбегать от них в ту же тёмную бездну, которая раньше казалась столь уютной и привычной, но теперь разочарованно зияла распахнутой пастью, надеясь однажды вернуть его себе.
Профессор не рассчитывал встретить Айрис на Балу Предков. Сам отправился туда лишь потому, что почти сразу после возвращения из поездки натолкнулся на ректора, не преминувшего напомнить, что для высшего преподавательского состава посещение мероприятия обязательно. Думал, что сможет побыть в уединении, собраться с мыслями. Составить какой-то план исправления безнадёжно испорченного, как он думал, отношения Айрис к нему. Но судьба всё решила иначе.
Едва тонкая, изящная фигурка столь желанной магички показалась на балконе, некромант понял, что не имел права упускать предоставленную возможность, несмотря на то, что никто из них не был к этому готов. Вопреки разрывающей потребности дотрагиваться до Айрис как можно чувственнее, вдыхать запах её волос, любовно прикасаться губами к её ладоням, он пытался не спешить, понимая, что может превратить и так непростую ситуацию в нечто куда более мучительное для них обоих. Старался быть мягким, нежным и романтичным. Даже целовал так ласково, так неторопливо, как только мог, чтобы не спугнуть миг трепетной близости, вдруг установившейся между ними. Но притом всё равно не мог избавиться от ощущения, что Айрис подчинялась его воле лишь ради сохранения собственной тайны. Непрошеное чувство злило и тревожило, не позволяя полностью отдаваться удовольствию от прикосновений и поцелуев столь манящей его девушки.
И всё же, едва стоило ей обронить один неосторожный взгляд… Одно слово… Он сорвался. Наплевал на её чувства. Взял то, что давно хотел. Целовал жёстко, страстно, безжалостно, и упивался тем, как отдавалась ему магичка. Подчинялась, плавилась в его руках, растворялась в его голодном поцелуе. Жаркая, покорная, юная и неопытная. И почти полностью принадлежащая ему.
Ещё немного, и он зашёл бы дальше. Сделал бы своей во всех смыслах. Прямо там, на полу оранжереи, в круге лунного света, не беспокоясь о приличиях и удобстве. Уложил бы девушку на спину, наслаждаясь её слегка напуганным, но умоляющим продолжать взглядом, раздвинул её вздрагивающие ножки и мягко вставил в её влажное лоно свой член, давно уже напряжённый от безумного желания. Позволив Айрис привыкнуть к новым ощущениям, срывая с её губ лёгкие вздохи ласковыми, медленными покачиваниями бёдер, он стал бы наращивать темп, двигаясь жарко и резко, проводя языком по её сладким губам и пламенно целуя, так чтобы она забыла обо всём на свете и наконец закричала от наивысшего удовольствия, смущённо отворачиваясь от жадных взглядов своего мужчины. А увидев её блаженство, он незамедлительно кончил бы сам, с гортанными стонами изливаясь в горячую тесноту своей возлюбленной.
Но прежде чем желания профессора смогли стать реальностью, он сам всё испортил. Причинил боль магичке своей неосторожностью, совершенно позабыв о её шрамах, оставленных на спине жестокими ранами. Отстранился, позволяя ей справиться с нахлынувшим приступом.
А ведь в его силах было предотвратить их появление. Нужно было всего лишь найти ей целителя, той самой ночью, когда случилось нападение зверя. Но тогда ему было всё равно. Он не хотел лишний раз возиться с девушкой, размышлял лишь о перспективах своих исследований и воспользовался простейшим из доступных ему способов, пускай эффективным, но не излечивающим окончательно. Теперь исправлять свою ошибку было уже поздно, целитель был бы бессилен, и некроманту оставалось лишь сожалеть о том, что он допустил, будучи в туманном забытье.