— Тогда хорошо, что я успел до часа пик.
— Ты, похоже, прямо из офиса?
— Да, заскочил туда утром, перед отъездом.
— Выпьешь?
— Попозже. Мне бы прийти в себя, переодеться, душ принять.
— Ну конечно. Я все забываю, как долго ты ехал. Ступай наверх. Будешь жить в комнате Лоры. В холодильнике — пирожки и салат.
— Спасибо. Скоро вернусь.
Ник отворил дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» прямо около дамского туалета и по узкой лестнице начал подниматься в жилую часть здания. Перепрыгивая через две ступеньки, взбежал на тесную площадку, откуда вели двери в гостиную, спальню, кухню, ванную и комнату племянницы, в данный момент пребывавшей на учебе в пансионе. Ирен уже застелила для него кровать. Ник брякнул на пол сумку, мельком попытался понять, что это за девица на висящем у двери плакате, и направился в душ.
Минут через сорок он вновь спустился в бар и увидел, что в дальнем зале уже сошлось около десятка местных жителей. Они неплохо проводили время, отпуская шуточки и перемывая соседям косточки. Некоторых Ник смутно помнил, и они его тоже. Вскоре он понял, что Ирен уже оповестила всех о визите брата и о мнимой причине приезда — семейном торжестве в Тренноре. Пришлось ставить выпивку и общаться с завсегдатаями. Через пару часов Ник почувствовал, что потратил столько улыбок и слов, что хватило бы на месяц, челюсть ныла, противный комок в желудке закаменел и разболелся. И никто не задал вопрос, лежавший вроде бы на поверхности: почему он не остановился в Тренноре — огромном доме, полном пустых комнат, в одной из которых Ник, кстати, долгое время жил вместе с братом Бэзилом, а забрался сюда, в крохотную спальню Лоры, полную плюшевых зайцев и дисков с песнями девичьих групп. Ну и хорошо, потому что он не нашел бы что ответить. Ирен так ничего и не объяснила. Возможно, лениво размышлял Ник, сидя в углу за третьей пинтой «Гиннесса», все, кроме него, уже давно все знают, вот и не спрашивают. Возможно, он один не в курсе, что происходит. А может быть, подумал он, перехватив предостерегающий взгляд сестры, пронзивший, казалось, облако сигаретного дыма, может быть, и не знают ничего.
Последнего из засидевшихся посетителей выставили за дверь только около полуночи, барменша торопливо протерла столы и тоже убежала домой. Ирен зажгла первую за вечер сигарету, щедро плеснула себе и Нику виски «Гленморанж» и уселась рядом с ним возле газового камина, бросавшего затейливые блики на развешанные по стенам в качестве украшения конскую сбрую и медную утварь.
— Веселая тут у тебя компания, — сказал Ник, имея в виду разошедшихся по домам завсегдатаев.
— Значит, не очень утомился? — улыбнулась сестра, подняв к губам стакан.
— Нет. Они все…
— Я не о них, я о тебе. Ты же не любишь, когда много народу. Особенно если приходится со всеми общаться.
— Привык, наверное.
— Правда? А я за тебя волновалась.
— И совершенно зря.
— Когда-то было не зря.
— А теперь все нормально.
Ирен, похоже, уловила намек и быстро сменила тему.
— Рада, что ты сумел выбраться.
— Думаешь, Эндрю тоже обрадуется?
— Конечно! Хоть и…
— Сумеет не показать виду.
— Ну, ты ж его знаешь. А сейчас он стал еще нелюдимей.
— И при этом ты все равно уверена, что неожиданное появление любимого братца пойдет ему на пользу?
— Мы ведь семья, Ник. Время от времени просто необходимо собираться вместе. Кроме того…
— Ты притащила меня сюда не только затем, чтобы отпраздновать юбилей Эндрю.
— Именно. — Ирен глубоко затянулась сигаретой. — Дело еще и в папе.
— А он знает, что я появлюсь в воскресенье?
— Нет. Мы думали удивить… их обоих.
— Мы?
— Мы с Анной.
— А Бэзил?
— Он в курсе всех дел.
И неудивительно — Бэзил уже некоторое время жил в квартире их второй сестры, Анны.
— Повезло ему.
Ирен вздохнула:
— Что ж. Пора поговорить начистоту. Ты не видел отца около года. В последнее время он сильно постарел. Как-то… сдал, что ли. Я помню его большим, сильным. А теперь он будто усох.
— Ему все-таки восемьдесят четыре.
— И ни месяцем меньше. Будь мама жива, все было бы иначе. Я не представляю, как он будет жить один в Тренноре.
— А Пру? — Упомянув любимую отцову домработницу, Ник тут же сообразил, что она, должно быть, немногим моложе хозяина. — Она не может за ним присмотреть?
— Может. Насколько ей позволяет катаракта. От Пру в последнее время не так уж много толку, Ник. Пришло время взглянуть фактам в лицо.
— Ты имеешь в виду, что взглянуть им в лицо должен папа.