Наутро мы едва шевелились. Двадцатиминутное дело – прибраться в комнате, вымести снег и опилки отняло у меня пол дня. Еще битый час я проклеивала щели бумагой, от чего, впрочем, теплее не стало. Порывшись в хламе, нашла старую куртку, прибила ее поверх фанеры, напихав туда еще тряпок для утепления. Сверху занавесила все это чудом уцелевшей занавеской. Надька успела подружиться с анемичной блондинкой и теперь они кашеварили на кухне, о чем-то щебеча. Несколько раз она бегала мимо с тазиком - за снегом, воды натопить. На обед нас позвали к общему столу. Подавали кашу из какой-то крупной крупы с кусочками мяса. Впрочем, сначала выполнили ежедневный ритуал – связались с городом только для того, чтоб сообщить «показания снять не можем, нас занесло». После обеда народ, видимо озверевший от одиночества своих комнат, остался «у телевизора», интереса, впрочем, друг к другу никто не проявлял, без крайней необходимости не говорили ни слова.
- А давайте сыграем в карты – сказала вдруг Надька.
- А что это?
- Сейчас покажу! Нам нужна колода. Нету? Сейчас нарисуем! Мы на скорую руку расписали колоду на тридцать шесть карт на бумажных квадратиках (кстати, выяснилось, что арабские цифры им непонятны – пришлось рисовать римские) - и стали учить их играть в дурака. Народ оценил. Потом нас попытались научить играть в такен – карточки там были круглые в количестве трехсот девяноста шести (у них, впрочем, не хватало). Мастей там было около десятка, еще зеленый, черный, желтый, красный и синий, несколько особых карточек, значения которых я не запомнила, а правила были такие мудреные (надо было составлять какие-то осмысленные цепочки и комбинации) что я их забыла сразу по окончанию игры.
Разошлись только часа в четыре. Халим зашел нас проведать, с огромным куском мерзко-рыжего утеплителя, и загостился на час. Гоняли чаи. Рассказывал в основном он и в основном о работе, о том, что летом здесь очень красиво, что зимой любая смена из-за погоды может затянуться на пару месяцев, и они к этому уже привыкли. За разговорами он снял со стены мое произведение и закрепил лист, надергав ваты с подклада многострадальной куртки, забил все щели. Едва он ушел, к нам по какому-то невинному поводу просочился молодой, и немного покраснев перед Надькой, утек обратно. К ужину вышли не все. Так как на ужин ожидались остатки обеда, я сделала слоеное тесто и пожарила баурсаки к чаю. А что еще можно сделать из теста? Моя фантазия начинала иссякать.
***
На третий день вставать было еще тяжелее. Вылезать из-под теплого одеяла не хотелось абсолютно, а главное, в этом не было никакого смысла. Если бы я хоть читать могла! Где-то видела какую-то бумажку с текстом. В конце концов, я вылезла из темной комнатки на свет божий, то есть коридорный и в наказание за лень решила пойти умыть себя снегом под навесом. Это была плохая идея. Холодно там было как в открытом космосе, снег оказался колючим - едва лицо не разодрала и в самый интересный момент дверь сзади захлопнулась и ко всему прочему наступила еще и первозданная темнота. Я долго с матами пробиралась к дверям и едва их узнала на ощупь (на ощупь оно все мало того, что похожее, так еще и очень холодное). Колотилась я в двери минут пятнадцать, пока мне не открыла Надька. И то не потому, что она меня услышала, а просто потеряла и пошла искать. Дверь эта, как выяснилось, не запиралась, просто у меня настолько окоченели руки, что я не смогла ручку повернуть до щелчка. Ну и примерзает она еще, дергать надо сильнее. Немыслимо, какой глупой смертью все чуть было не закончилось. Надька, впрочем, смеялась и умирающей меня не признавала, а я чувствовала себя вполне так умирающей и требовала горячего чая.
- Мы тут всего третий день, а уже крыша едет. В жизни не видела, чтобы ты закатывала истерики.
- В жизни не была заперта на сорока квадратных метрах с такой кучей народу!
Я не встала даже к обеду. Надька притащила мне пару сухарей и чашку горохового на вид супа.
- Все, скуксилась? – спросила она.
- Спасибо, но у меня нет аппетита.
Она огляделась вокруг, ища, куда поставить чашку (из твердых вертикальных поверхностей у нас был только пол) – и откинув матрас со своей кровати, пристроила чашку там.