И я рассказала. Все, начиная от полтергейста, заканчивая пробуждением в поселке и прибытием сюда.
- А какую последовательность он вам дал? – спросил усатый.
Я простучала костяшкой о столешницу «тире-точка-тире-тире-точка-точка-тире»
- Один в один! – Сказал Халим.
- Я же гово-ила – сказала Надька с набитым ртом, поглощая кочебряшку.
- В смысле?
- Я им то-е самое асска-и-аю, а о-и е е-ят!
- Вы что нам, очную ставку устроили?
- Они еще и про носки спрашивали! – сказала, прожевав, наконец, Надька.
- У нее были голубые носки с котятами, желтые резиновые сапоги, зеленый костюм с золотыми замочками и красный фонарик в виде божьей коровки.
- Какой моветон – поморщилась обладательница розовой помады.
- Да, это как минимум говорит о том, что вы хорошо подготовили розыгрыш пошевелил усами главный.
Я пожала плечами.
- Розыгрыш, так розыгрыш. Кстати, давно хотела спросить, как вас зовут?
- Ээээ… Фахти…
- А тебя? – я повернулась к блондинке.
- Лайса…
- Очень приятно. Пойду, дожарю, пока масло совсем не остыло – я ушла, рассеянно покручивая в воздухе колбаской из сырого теста.
***
Сначала нас зажимали в каждом углу с каверзными вопросами. Я думала, что события будут развиваться по сюжету известного детектива – семь человек, заперты непогодой в жилище в горах, и двое из них начинают настаивать на заведомо невероятном развитии событий. Думала, будут искать доказательства лжи до последнего. Но народ изнывал от скуки (даже карты уже не лезли) и, заняв позицию «а давайте подыграем» сыпали вопросами обо всем на свете. Мы, в свою очередь, не оставались в долгу. А через пару дней я вдруг поняла – мы уже на полном серьезе дискутируем о разнице мировоззрений и быта наших миров. Усатый держался дольше всех, но когда он однажды спросил, как у нас реализовано какое-то простенькое техническое решение, до меня вдруг дошло – никто и не сомневается, что мы иномиряне. Просто им все равно. Надька сориентировалась куда раньше меня – оказалось, у нее давно заведена тетрадка, где записаны все четыре используемых алфавита (и это еще только один язык, как она мне объяснила).
- Уже расшифровала сообщения в телефоне? – спросила я, увидев, что она сравнивает кракозябры с экрана с кракозябрами на бумаге.
- У меня для тебя плохая новость. Тут у телефонов, похоже, нет памяти вообще. Ни списка контактов, ни сообщений. Считай, городской.
- А что в меню?
- Калькулятор. Научный, с мантиссой шестьдесят четыре бит…
- А как Абар тогда твой номер узнал?
- Ну ты же свой оставила… А-аа…
- Вот-вот.
- И цифры там были арабские…
- Угу. Я думала, просто, другая модель, но помнишь, когда мы играли в карты, нам еще римскими все пришлось рисовать, потому что они не понимали.
- Что делать? Мы попали не туда…
- Придумала!
- Что?
- Я завтра просто раскатаю тесто и посыплю сухим киселем, потом скатаю в рулет и подержу его на холоде, чтобы застыло…
- Кать, ты совсем уже рехнулась со своим тестом?
- А ты попробуй, повыдумывай, как готовить что-то новое каждый день, имея в наличии всего два компонента…
- Катя, мы в другом мире. В другом, другом, понимаешь?
- Относись к этому легко.
- А как же наши цели?
- Твои цели. Я тут чисто за компанию.
- Ах так? Может, ты еще будешь корчить из себя жертву обстоятельств?
- А тут даже корчить ничего не надо, это соответствует истине. А вот корчить из себя в такой ситуации королеву бензоколонки было бы смешно и глупо.
Надька покинула комнату, демонстративно громко хлопнув дверью. Впрочем, через пять секунд ее голова просунулась обратно.
- Что, недостаточно громко? - спросила я - решила перехлопнуть?
Впрочем, от ее дурного расположения духа и следа не осталось.
- Ты язва. Тебе кажется, что ты очень смешна и остроумна, но на самом деле ты просто бесишь. Но я тебя люблю, сама не знаю за что, иначе бы не сказала. Короче, буран кончился! Пошли смотреть, как дверь открывают.
Интересно, как они это узнали? Уже дня четыре порывов ветра не было слышно – домик тонул в тяжелой, ватной тишине, которая словно выпивала все звуки.
Сначала унесли все ящики от входной двери, и вынули гвозди, которыми на скорую руку крепили ее к косяку. Впрочем, дверь примерзла намертво. Вплотную приставили обогреватель, и каждые минут пятнадцать проливали щели кипятком из чайника. Часа через полтора дверь, наконец, поддалась. Когда ее открыли, за ней стояла сплошная стена спрессованного снега. Ребята принесли лопаты, наметили квадратный ход, и принялись копать, сменяясь каждые минут двадцать. Вскоре коридор закидали снегом по локоть, потом по колено, потом по пояс. Лаз все углублялся. В конце-концов, коридор оказался в снегу почти полностью, а пролезть наружу можно было только лежа под самой верхней кромкой двери. Наконец сверху закричали – пробой, видят небо. Тут все, кто до этого не был занят, выползли наверх. Синева неба ослепила. Солнце сияло настолько ярко, словно мы стали к нему в десять раз ближе. Впрочем, любоваться было некогда – снизу грузили на покрывала снег, а мы оттаскивали его подальше. Ход потихоньку расширялся. В конце концов, добрались и до коридора, в смысле начали и оттуда выгребать. Теперь я понимаю, зачем на станции работает столько мужиков – вдвоем втроем такую работу не сделать! Нас с Надькой прогнали, велев отдохнуть. Мы прогулялись до кромки плато. Укрывшись от ветра в небольшой ложбинке чуть ниже гребня, разлеглись на теплых куртках. Красота была просто непередаваемая. Белым, девственно-белым, немыслимо чистым было все. Внизу, в долине можно было разглядеть каждый крошечный саек, каждую рощицу и холм. Мы наконец-то увидели город. Башен, правда, было несколько. Я стала набрасывать в блокнот кроки маршрутов спуска – нашла три варианта - предстояло еще подумать, какой выбрать.