Постепенно он узнал, и ему стало трудно дышать. Не очень-то легко дышать тому, перед кем материализуется его многолетний кошмарный сон.
— Тебе что нужно? — хрипло спросил он, не ответив на приветствие Чигирева.
— Поболтать с тобой хочу. Может, сядем где-нибудь? Есть, что порассказать тебе, столько лет не виделись, но не даром!
Превозмогая тошноту, отвращение и панику, Артём кивнул на скамейку, которая стояла у дверей отделения какого-то частного банка.
С одной стороны, ему очень хотелось сжать пальцы на шее Чигирева и наблюдать, как тот будет биться в конвульсиях, а с другой, противно было даже рядом сидеть, не то что прикоснуться. Взяв себя в руки, он решил, что послушает, какие такие откровения Чигирев намеревается ему продать.
Чигирев стрельнул у прохожего сигарету, сел рядом и затянулся.
— Не трогал я Катьку, — сообщил он. — То, что ты видел, — концерт, показанный тебе Олеськой. Она к Бабушкиной в гости напросилась, типа на девичник, пришла с тортом и налила Катьке что-то там в чай.
Артёму казалось, что он уже совсем не может дышать. От вонючей сигареты, или…
— А я в машине за углом ждал. Когда Бабушкина вырубилась, я прибежал, притащил сумку с вином. Олеська там всё организовала на столе, мы Катьку перетащили на диван, Олеська раздела её и мне велела рядом лечь. Потом тебе что-то с телефона Катьки отправила, и ты тут же прискакал. Ох, и боялся я, что ты меня по башке чем-нибудь… Но слабоват ты оказался, в обморок чуть не упал!
Чигирев хрипло рассмеялся.
— Олеська злой гений. Мускул не дрогнул. Она в подъезде была, когда ты прибежал и убежал. Потом мы всё вернули, как есть, Бабушкину Олеська одела. И свалили мы.
— Тебе зачем это всё было надо, Чигирев? Ну подружке твоей понятно, а тебе? Деньги?
Артём не узнавал свой голос.
— Конечно. Только обманула она меня, денег мало дала, да пригрозила дружками и тюрьмой.
— Хотел я ей тоже напакостить, да не знал, как. Решил вас с Катькой обратно свести, но так, чтобы не рассказывать правду. Пошёл к Катьке, а она тут как тут, такси вызывала, в погоню за тобой ехать на вокзал. Я подвёз её; хоть она и брезговала моей машиной, но очень уж спешила за тобой. Не знаю, что ты ей там сказал-то, но я удивляюсь, как она выжила после того.
— В смысле? — Артём поднял голову.
— В коромысле. Беременная Катька была, а тут стала небеременная. Я столько кровищи в жизни не видел. Мне до сих пор снится иногда. Честно, думал помрёт она у меня на руках. Я скорую вызвал, сидел, держал голову Катьки-то, а сама она на перроне так и лежала, белая вся была. Я сижу и не знаю — живая или уже нет. Потом врачи её быстро увезли, сказали, счёт на минуты. А я свалил оттуда по-тихому. Мне оно надо?
…Странно устроен человек. Кажется, что ты умер, а какая-то часть тебя живёт, двигается, делает что-то.
Так и Артём. Поднялся, посмотрел на Чигирева:
— Подожди, я в банк. У меня налички нет, карта только.
Удивительно, но его карта обслуживалась в банкомате этого частного банка. Повезло.
Он вышел, держа в руке две бумажки. У Чигирева глаза от радости вспыхнули.
— Если узнаю, что ты к Кате пошёл, найду тебя и задушу, понял? Давно мечтаю.
Артём сказал это так, что Чигирев поверил. Да и был он уже у Бабушкиной, зачем ему опять к ней идти?
— Что мне к ней идти-то? Ещё я у матерей-одиночек денег не просил!
Артём смотрел на него.
— Знаю, знаю, второй раз не появляться, больше денег не дашь!
Чигирев быстро спрятал две бумажки в карман, повернулся, но не выдержал, поглумился:
— Всё-таки права была Олеська, размазня ты, Суворов! Нежная душа! Я ж видел тебя, когда лежал. Да и как можно было поверить, что Бабушкина — и вдруг со мной, а? Не жалко мне тебя. Катьку жалко, а тебя — нет!
Он хмыкнул, махнул рукой и быстро удалился. А то мало ли что.
Интересно, как Катя вообще может смотреть на него после всего, говорить с ним? А он ещё намечтал себе, что она его любит. Он чудовище. Как его можно любить?
Катя говорила ему на вокзале о провокации, о беременности… Катя, единственный человек, которому он должен был поверить! Он не должен был верить своим глазам, а ей должен был! Но он даже слушать её не хотел, не то что услышать!
Потом она лежала на холодном асфальте, а её голову держал этот вонючий Чигирев. А он, Артём, скрылся за линией горизонта.
У неё всегда была крепкая психика. Потому она и терпит его. А он ещё лез к ней… Единственное, на что он может рассчитывать, это на прощение. Точнее, просто на то, что Катя скажет, что простила. Соврёт. Такое нельзя простить. Просто нельзя, и всё. Без объяснений.