Поднявшись по лестнице из подземелий, я направляюсь в вестибюль. Все равно сейчас не усну, так уж лучше немного проветрить голову, чтобы успокоиться и не натворить глупостей, вернувшись и выбив дверь в комнаты Северуса. А именно такая мысль последние пару минут осаждает мой мозг. Поэтому я решительно выхожу в ночь.
Холодно. Я ведь не собирался на улицу, когда шел к ебарю потрахаться. Ловлю себя на мысли, что заразился у злющего Северуса сарказмом и нехорошими словами. Вздрагиваю от пронизывающего ветра и понимаю, что нужно либо возвращаться, либо… Иду по второму пути и трансфигурирую свою тонкую мантию в более приемлемую для прогулки на свежем ночном ветерке со снегом. Студентам запрещено после отбоя находиться вне факультетских гостиных, тем более выходить из замка, но когда это меня останавливало? Уж точно не сейчас, когда у меня за плечами бой с Волдемортом и ушат грязи, только что вылитый мне на голову моим же любовником ни за что ни про что.
На смену обиде за незаслуженные жестокие слова приходит злость на Северуса, который даже не дал мне возможности оправдаться, и я не сдерживаюсь - устраиваю беспалочковой магией торнадо местного масштаба. Я заставляю подняться в воздух лежащий у ног снег, и он кружит вокруг меня с неистовой скоростью, превращаясь в белую бесконечную стену. Это даже красиво. Злость, переплавленная в ледяную красоту - мысль немного смущает меня своей пафосностью, и я даю снегу возможность упасть на землю. Следом приходит досада на себя и свое невезение в жизни. Но и это чувство постепенно сходит на нет, все больше уступая место тревоге и желанию поскорее выяснить, что же произошло с Северусом, почему он так неоправданно грубо вел себя. Постепенно мои мысли успокаиваются, словно замерзают, и я все больше обращаю внимание на завывающий ветер и снег, больно хлещущий по лицу холодными крупинками. Оглядываюсь вокруг и с трудом определяю, в какой стороне школа. Оказывается, я далеко отошел, почему-то неосознанно выбрав дорогу на Хогсмид. Разворачиваюсь и успеваю сделать всего несколько шагов, когда сквозь шум ветра слышу какой-то голос, а в следующее мгновение лечу прямо лицом в снег, настигнутый парализующим заклинанием.
- Какая удача, - голос кажется знакомым, но шум в ушах от ветра и крови, бросившейся в голову из-за внезапного падения, мешает мне распознать того, кто на меня напал.
***
Ужасающее ощущение, когда все понимаешь и чувствуешь, а не можешь даже пальцем шевельнуть, чтобы оказать сопротивление. Лежать лицом в сугробе долго не приходится. Меня переворачивают и очень профессионально обыскивают, отобрав волшебную палочку. Я все еще не могу рассмотреть своего врага - снег набился под стекла очков, а я из-за обездвиживания беспомощен, как только что родившийся котенок, и слеп, впрочем, так же, как он. Я чувствую, как снег на лице подтаивает и стекает струйками по вискам, где они и застывают, обдуваемые ветром. Меня куда-то левитируют, но я не в состоянии рассмотреть что-либо, и не только из-за снега, еще не полностью растаявшего на моих ресницах. Я под действием чар мраморной статуей плыву по воздуху, лежа и глядя в ночное небо, с которого сыплется снег. Дышать и моргать - вот и все, что мне доступно из движений, будучи в таком состоянии. Сколько ни пытаюсь, не могу скинуть с себя парализующие чары. Видимо выдохся, воюя со своими демонами, играя со снегом. Похититель что-то радостно бормочет всю дорогу - не разобрать. Я его не вижу, он идет позади меня. Раз я не могу сейчас что-либо предпринять, то решаю заняться тем, что мне доступно - я думаю.
Несмотря на часто повторяемые Северусом слова о том, что моя голова совершенно пуста, и думать мне просто нечем, это не так. Воспоминание о Северусе заставляет мое сердце сжаться от тревоги. Я ведь так и не успел выяснить, что с ним произошло. Возможно, ему прямо сейчас требуется моя помощь, а я вот болтаюсь здесь между небом и землей и абсолютно никак не могу изменить ситуацию. Правильно он говорил, что я не умею думать прежде, чем что-то сотворить несусветное. Ну кто меня пихал на улицу среди ночи? Мысль о том, что Северус расстроится, когда утром не увидит меня в Большом зале, что весьма вероятно, вызывает у меня волну раскаяния в своих необдуманных действиях, однако я стараюсь все же переключить свое внимание на более насущные темы. Пытаюсь сообразить, кому мог понадобиться, и я ли нужен похитителю, или его устроил бы любой студент из Хогвартса. Мелькает мысль об оборотнях, которых недавно вроде видели в округе, но я тут же отбрасываю ее - зачем бы оборотню понадобилось меня куда-то волочь? Все же более вероятной мне кажется версия с местью Пожирателей Смерти или их родственников. Но как кто-то мог проникнуть на территорию Хогвартса незамеченным? Северус говорил, что защитный контур полностью восстановлен, а следовательно, меня похитил кто-то из тех, кто либо учится, либо работает в школе. Второй вопрос, не дающий мне покоя - куда меня тащат? Судя по тому, что нападение произошло на дороге в Хогсмид, то можно предположить, что туда я и движусь столь неприятным для меня способом. И снова, возвращаясь к личности похитителя, прихожу к выводу, что это кто-то из Хогвартса. Только студенты и учителя могут беспрепятственно ходить через границу защитных чар школы, потому что их магическая подпись опознается этой защитой, так мне объяснял Северус. Сердце щемит от нехороших предчувствий. Когда я снова смогу увидеть своего Северуса? Я уже сейчас по нему скучаю, по его рукам, поцелуям, по язвительным репликам и по бесконечной нежности, по его надежности и его вспыльчивости, по его ревности… Мерлин! Его ревность! Что же он услышал такое, что так не на шутку разошелся? Он же знает, что я его люблю! Если бы не парализующие чары, я бы сейчас улыбнулся, вспоминая своего Северуса-собственника.
Неспособное двигаться тело сковывает холодом настолько, что я уже не чувствую ни ног, ни рук, и даже собственное лицо мне ощущается ледяной маской, а дужки очков словно примерзли к вискам. То ли стресс виноват, то ли, действительно, слишком выложился, сгоняя свою злость на снеге, но я даже согревающие чары не могу на себя наложить.
Наконец мой похититель достигает, по-видимому, своей цели, потому что я не просто прекращаю перемещаться - меня весьма неаккуратно роняют на землю. Снега здесь почти нет - он, должно быть, тщательно выметен хозяином того дома, стена которого попадает в поле моего зрения.
- Полежи, Поттер, сейчас мы определим тебя на ночлег, - насмешливо скалится мой похититель, все еще оставаясь где-то за пределами моего обзора, и я понимаю, что меня узнали. А вот я все еще не могу определить, чей это голос - знакомый, но приглушенный, скорее всего, шарфом, он никак не хочет ассоциироваться с кем-то конкретным.
Я слышу стук, видимо, в дверь. Через несколько долгих минут, которые мне, лежащему на холодной земле, кажутся вечностью, дверь с легким скрипом отворяется, и раздается бодрый голос взрослого мужчины:
- Тео, мне это, конечно, льстит, но ты завтра ходить не сможешь, если я тебе еще раз вставлю, - насмешка выглядит доброй, скорее, похоже на подтрунивание близкого человека, любовника, как мне кажется, если судить по услышанным словам.
- Эйв, ты же должен понимать, что даже если бы я захотел повторения, то не стал бы тащиться до школы, а затем возвращаться по этому собачьему морозу, на котором все желания замерзают. Я ценю твое умение доставить мне удовольствие, но не настолько же…
- Кто тебя знает? Ты говорил, что за день был так заведен своими фантазиями, что приходилось даже в сортир бегать, чтобы подрочить. Ладно, холод в дом идет. Заходи, что ли. Чего стоишь на пороге? - доносящийся до меня голос звучит глуше, видимо, его хозяин отходит от двери внутрь дома.
- Я не один, Эйв. У меня тут причина моего сегодняшнего невоздержания, - мой похититель скабрезно ржет. Он явно убирает помеху ото рта, потому что его голос на этот раз звучит четко и ясно, а я уже не сомневаюсь, что это Теодор Нотт, что к тому же подтверждается и обращением хозяина дома к нему, как к «Тео». - Так что в школу утром вернусь. Сейчас у меня будет, чем заняться, - он снова поднимает меня чарами над землей и левитирует в дом. - Развлечемся вдвоем?