Оставался вопрос, на который я никак не мог придумать ответ. Где, как, под влиянием чего он мог переродиться? Как мог генерал жандармерии стать на сторону деобандистов? Если он даже не мусульманин.
Провокация?
Неужели подделка? Что-то мне подсказывало, что нет. В таких играх с крапленых карт не ходят. Но если это не подделка, как можно заставить взрослого, опытного человека, офицера спецслужб, действительного тайного советника усесться перед камерой и говорить всю эту чушь, тянущую на высшую меру наказания?
Как?!
Может, они рассчитывали, что адресат этой пленки не рискнет отдать ее на экспертизу, чтобы определить подлинность?
Если так, то напрасно рассчитывали.
– Когда ты это нашла? – начал спрашивать я.
– Позавчера…
– Кто мог положить это тебе на туалетный столик? Кто у тебя был?
Я ожидал взрыва. Но Ксения, видимо, уже перегорела.
– Никто.
Я не стал уточнять – наверняка так и есть. Во дворце слишком много комнат и слишком мало порядка. Их кто-то убирает, в конце концов… да любой мог. След, ведущий в никуда.
– Ты кому-то это показывала?
– Нет. Только тебе.
И то ладно…
– Пыталась найти Ковалева?
– Да. Вызвала на доклад…
– И?
Ксения тоже приходила в себя. Выплакалась.
– Его нет.
– Что значит – нет?
– Я попросила… графа Толстого навестить… семью. Супруга сказала, что он уехал в командировку… три дня назад.
О как!
Значит, Ковалев все-таки знал о том, что что-то будет, все это не было для него неожиданностью. Уже интересно.
– Что ты сказала Толстому?
– Ничего! – вызверилась Ксения. – Он привык выполнять распоряжения без лишних вопросов!
В отличие от меня. Выдрессировала, значит. Мои поздравления.
– Опасайся тех, кто не задает вопросы, – резонно сказал я, – у них что-то на уме. Что еще? Путилов знает? Ахметов?
– Нет. Что будем делать?
– Ничего, – сказал я.
– То есть как – ничего?!
– Так. Ничего.
Видя, что Ксения опять заводится, я начал объяснять:
– Те, кто играют игру, все продумали. Если они сумели сделать такую запись, у них есть план. Мы не знаем какой. Сейчас мы знаем только одно: подбросив эту запись тебе, они хотели, чтобы ты начала действовать. Если бы они хотели огласки, они бы подбросили это журналистам, на телевидение, согласна?
На Ксению разумные аргументы всегда действовали. Все-таки характер у нее был мужской.
– Согласна. Ужас… он ведь убил Николая. Зачем ему это…
– Ксения, мы это не знаем. Мы не знаем, зачем человек сел перед камерой и признался в измене. Он не признался в том, что убил императора, он обращается к тебе, он ни слова не говорит про убийство. Если…
Мне вдруг в голову пришла одна мысль. Черт, конечно, заключение должен делать квалифицированный юрист, прокурор, но…
– Давай включим еще раз. – Я снова разлил спиртное. – Будешь?
– Нет. Хватит.
Я включил запись.
– Смотри внимательно…
Снова то же самое. Камера. Стол. Человек в синей жандармской форме с витыми генеральскими эполетами.
– Слушай внимательно. Анализируй каждое слово.
– Я слушаю! – снова огрызнулась Ксения.
Запись закончилась.
– Ты ведь проходила курс права, верно? Отключи эмоции и подумай, в чем можно обвинить этого человека? Что он сказал? В чем он признался?
Ксения посмотрела на меня. Потом попросила:
– Поставь еще раз.
Я поставил. Мы просмотрели еще раз.
– Еще?
– Нет, не надо… – Ксения начала понимать. – Он что-то говорил про… поступки.
– Какие поступки, Ксень? Он назвал хоть один?
Назвал ее так – на автомате, ни о чем таком не думая. Но неловко стало обоим.
– Ну…
– Не назвал ни один. Представь, что сейчас откроется дверь, на пороге появится Ковалев. Что конкретно ты сможешь ему сказать, в чем обвинить? Все, что ты сможешь сделать, – это уволить его по недоверию, верно? Ну, еще назвать идиотом.
Ксения посмотрела на экран, на котором замерло изображение. Потом на меня.
– О чем он вообще говорил? Поступки? Ну и какие поступки? Он скажет, что вел разъяснительные беседы с террористами, именно это он и имел в виду. Кто докажет, что это не так? Да и вообще: а что такого содержится в послании. Он сказал, что у тебя подданных мусульман больше, чем христиан? Выйди в Интернет: там говорят ровно то же самое. Он говорил, что на Востоке мы навязываем свои правила, извращаем ислам? Открой «Гардиан», «Спектатор»… Господи, да наши левые газетенки – там все то же самое! Он предлагал тебе принять ислам? Устроить джихад? Возглавить армию джихада? Я точно так же мог предложить готовиться к прибытию маленьких зеленых человечков на летающих тарелках. Он говорил о том, что Россия и монархия могут рухнуть? Половина Петербурга втайне ждет именно этого, просто не у всех хватает ума молчать.