Проснулся он в темноте, видимо, свет здесь выключался автоматически. Откуда-то со стены светила тусклая синяя лампа, позволявшая рассмотреть комнату при отсутствии окон. Где-то совсем рядом что-то булькало и тряслось, Юрий сел в кровати, спросонья не соображая, что происходит. Он тряхнул головой, прислушался и понял, что звук идёт с соседней кровати, и это нехороший звук.
Он спрыгнул вниз, бросился через комнату, аккуратно забрался на кровать с колёсиками, стараясь не задеть лежащего там старика.
– Что с тобой? – спросил он, пытаясь заглянуть в неестественно синее лицо Бориса. Лампа всё в комнате сделала каким-то сюрреалистичным и незнакомым.
– Мне… плохо… – тот еле слышно хрипел и хватался руками за поручни кровати. – Дышать… не… могу…
– Пульт, пульт, – крикнул Юрий, – они дали тебе пульт. Где он?
– Не… знаю… Выпал…
Юрий начал шарить вокруг тела Бориса, но ничего не находил кроме мокрой простыни да выпирающих из-под футболки рёбер.
– Чёрт! – он бросился к выходу, чтобы включить свет, но на полпути вспомнил, что тут нет выключателя. Затормозив у двери, он замолотил в неё кулаками. – Эй! Эй! Кто-нибудь! Помогите! Помогите!
Металлическая дверь отзывалась глухим звоном, Юрий колотил по ней то кулаками, то ладонями, кричал, но никто приходил на помощь. Он побежал обратно, упал на четвереньки, ощупывая пол, залез на кровать и снова начал искать пульт там, стараясь забраться даже под тело Бориса.
– Похоже… всё… – тот задышал ещё чаще. – Хочешь… знать… зачем… летали…
– Подожди, подожди, замолчи, я найду! – Юрий размазал слёзы по лицу и продолжил поиски.
– Вирус… Заболел… президент… – Борис отпустил поручень и костлявой рукой вцепился Юрию в ногу.
– Что? – тот от неожиданности остановился и сел в кровати.
– Кто-то… заразил… Он… в тяжёлом… состоянии… Врачи… сказали… вряд ли… – рука Бориса поехала вниз, дыхание всё ускорялось, становясь тише.
– Но ведь его же должны были от всего защитить!
– Нет… полной… защиты… – рука отпустила Юрия и упала на кровать.
– Мы включили прибор, который может уничтожить вселенную, ради спасения одного человека? Вы идиоты! Вы кретины! – Юрий схватился за голову. – А что насчёт остальных умирающих? Насчёт нас с тобой?
– Не все… одинаково… важн… – Борис вдруг запнулся посреди слова, несколько раз громко вздохнул и дёрнулся всем телом.
Юрий сидел, не трогая больше своего напарника, растирая по лицу слёзы и ощущая себя полным неудачником. Да, он ведь действительно считал, что изобрёл почти бога, но на деле всего лишь выпустил из бутылки джина, которому кто-то уже успел загадать плохое желание. Он в который раз спустился с кровати, дошёл до двери и замолотил в неё кулаками что есть сил.
*
Время исчезло, в комнате не было часов, за отсутствующим окном не всходило и не садилось солнце, не пели птицы, не звенел будильник у соседей за стеной. Юрий отсчитывал дни по количеству принесённых подносов с едой. Три подноса – сутки, хотя, может быть, его кормили и не три раза в день.
По его подсчётам прошло почти четыре недели с тех пор, как его заперли в этой комнате. После смерти Бориса он сидел тут один, а из людей видел только солдата, приносившего еду и периодически менявшего лампы на потолке, но поговорить или подружиться с ним не получилось, солдаты каждый раз приходили разные и все неразговорчивые.
Юрий просил их выпустить его или хотя бы позвать сюда Андрея Павловича, но дверь всё время запирали, и в следующий раз приходил лишь очередной солдат с подносом. Здесь совершенно нечем было заняться – ни телевизора, ни компьютера в комнате не предусмотрели, а телефон остался где-то в будущем. В туалете даже не поставили баллончик освежителя, поэтому даже почитать было нечего. Юрий просил принести ему книжек, и в один из визитов солдат, кроме еды, принёс ему раскраски, фломастеры и сборник стихов Агнии Барто.
– А можно мне что-нибудь для взрослых? – Юрий с удивлением посмотрел на солдата, который просто пожал плечами и ушёл. Но через несколько часов явился следующий с несколькими потрёпанными детективами в мягкой обложке. Юрий попробовал их читать, но не смог, эта литература сильно уступала и Агнии Барто, и раскраскам, да и текстам на баллончиках с освежителем. А потом, устав от безделья, он всё равно прочёл даже эти книги, от скуки люди и не на такое способны.
Он просил новую одежду, но никто не приносил её, он сам стирал в душе дурацкие джинсы и рубашку, сушил их на батарее, а сам ходил замотанным в несвежую простыню, которую тоже никто ни разу не поменял. Одежда потеряла цвет и местами уже порвалась, но даже на это никто не обратил внимания. А ещё у Юрия выпал молочный зуб.