— Те люди, которые ворвались к тебе в комнату, причастны к их гибели. Они тебя видели. И теперь ищут. Полина, — чуть наклоняюсь и внимательно всматриваюсь в лицо девушки. Она отрешённо следит за мной и пугающе молчит. — Ты меня слышишь?
Полина зависает ещё на несколько секунд, а потом подаётся вперёд и… Принюхивается.
Я, ошалевши, весь обращаюсь в зрение и напряжённо жду дальнейшей реакции, пытаясь предугадать её. Но Полина меня снова удивляет. Эмоции стремительно меняются на её бескровном милом лице. И теперь на место недоумения и затаённого страха приходит ярко выраженная брезгливость с оттенком злости. Девушка резко отстраняется, морщит аккуратный носик и ровно произносит:
— Предупреждать надо.
Я охреневаю всё больше и настороженно присматриваюсь к ней.
Что с ней? Реакция очень странная. Может, она не слышала, что я сказал? Или слышала и поняла неверно? Или это стадия отрицания?
— Ты о чём?
— О том, что ты в подпитии несёшь всякую мутистику.
Что? В подпитии? Она что, подумала, что я пьян? Зашибись…
Может, у неё просто жар настолько высок, что она не в состоянии здраво соображать?
Тянусь к её лбу, но Полина раздражённо уворачивается.
— Не трогай меня.
— Надо померить температуру. Пойдём наверх.
— Нет. Я в порядке. Собой лучше займись. Голову проветри, например, — озлобленно отвечает и, развернувшись, идёт обратно к лестнице. Вскоре переходит на бег и уже перескакивает через ступеньку.
— Какие у неё отношения были с семьёй? — слышу голос Артура из кухни и иду следом.
— Тёплые. Хорошие.
Достаю бутылку воды из шкафа.
— Странная реакция на смерть родителей. Она тебе не поверила. Ты бы присмотрел за девчонкой. Чувствую, это даже не цветочки, — бросив на меня короткий сочувствующий взгляд, Артур уходит.
Он прав — не поверила. Надо с ней ещё раз поговорить.
Честно говоря, я за неё боюсь. В жизни меня мало что страшит. Семьи у меня нет, родных и друзей тоже. Артур не считается. Он сам о себе позаботится. А вот за Полину мне становится страшно, как никогда. И дело даже не в том, что её ищут с вполне понятной целью. Здесь я сделаю всё, чтобы помочь ей, хоть это будет крайне непросто.
Я боюсь, как она перенесёт смерть самого близкого человека.
Непредсказуемость её поведения меня дико тревожит. Обычно я без труда могу предугадать реакцию человека. Особенно если я с ним хоть немного знаком. Но с Полиной всё по-другому. Её импульсивность, дерзость, глупая храбрость в сочетании с детской наивностью образуют неустойчивую и даже опасную систему жизненных координат. Однако, надо заметить, что «тогда» именно этим она меня и зацепила.
Даже предположить боюсь, что она сейчас делает. Быстро поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь у её приоткрытой двери. Тихо стучу и заглядываю в полутёмную комнату. Прохожу внутрь — Полины нет. Смятая кровать пуста.
Так, личные вещи на месте. Без сумки она уйти не могла. Может, в ванную пошла. И тут слышу, как тихо закрывается дверь в соседней комнате, а не напротив. Интересно, что она делала в моей спальне? Поворачиваюсь к двери и жду.
Девушка, крадучись, бочком протискивается к себе в комнату и опасливо оглядывается назад. Меня не видит, а когда замечает, громко вскрикнув, вздрагивает:
— Д-денис!.. Т-ты… меня напугал. Ик…Что ты тут делаешь?
Полина нервничает. А ещё она очень напугана. Нервно теребит руки, зажимает рот ладонью, сдерживая икоту, и постоянно уводит взгляд в сторону.
— Боятся только те, кому есть что терять и скрывать. Где ты была, Полина?
Девушка теряется. Широко распахнутые глаза лихорадочно блестят и взволнованно бегают. Запнувшись, отвечает:
— В-в ванной, ик… А ты так и будешь врываться ко мне в комнату?
С каких это пор в моей спальне ванная? Зачем она приходила? Искала что-то?
— Я принёс воды. Полин, что с тобой? Тебе нехорошо?
— Спасибо! Ик… У меня всё нормально, — отвечает напряжённо и хаотично осматривает комнату.