Смердящий свет, это слишком детально для медитации! Кажется, подхватив засыпающий разум, я перестарался и перебросил его сразу в божественное провидение.
Я тут же поднял руки, чтобы рассмотреть их. Это первое действие любого адепта, входящего в контролируемое сновидение.
Бледные, с тонкими пальцами, это были руки Всеволода, не Малуша… Правая рука была с лёгкой синевой, намекая, что она так и не стала заново частью хозяина. К счастью, её хозяйка пока томится в неведомом мне мире, где можно получить силу бога.
— Какого… — вырвалось у меня, и я вздрогнул от своего голоса. Прошлого моего голоса, который уже не слышал несколько недель.
Краем глаза я увидел движение и повернул голову… Мне стоило огромных усилий, чтобы не отстраниться от громадной морды волка, чья скалящаяся морда висела в паре сантиметров от моего лица.
Белые клыки едва ли не сверкали на фоне кромешно чёрной шерсти, как и яркие красные глаза. Шерстинки у существа то ли дымились, то ли каждая испускала Тьму, и от этого казалось, что существо потихоньку испарялось.
Хотя, конечно, никуда оно не испарялось, а скалило зубы, обнюхивая меня. Размером его голова не уступала мне, и было ясно, что если эта помесь цербера и Дымящегося захочет меня сожрать, пастью он клацнет всего раз.
Так вот как будут выглядеть щенки Кутеня…
— Сумрак, уйди, — раздался трубный, но слегка уставший голос.
В тот же миг Сумрак то ли испарился, то ли так быстро рванул — я не смог отследить движение, рангом ещё не вышел.
На берегу стоял бросс-великан, и я уже знал, что это Хморок. Огромный, с копной неожиданно белых волос, в два раза больше Малуша. Он был закован в доспехи, так же чадящие Тьмой.
Хморок опёрся Губителем о голыши, потом уселся сам. Под древним богом мрака и смерти камни жалобно захрустели, крошась и принимая удобную для громилы форму, будто тот уселся на мягкую кровать.
Странное это было ощущение… Даже сидя, он был выше меня в два раза, и мне приходилось задирать голову, чтобы взглянуть богу в глаза. И в то же время здесь работали законы божественных видений, и мы сидели вровень.
Я даже не стал задумываться, как всё это работает, а лишь молча ждал, что скажет божество. Но тот молчал…
Его топор, именуемый Губителем Древа, был огромен. Я пытался рассмотреть сверкающие камни на обухе, но лезвие ускользало от меня, то и дело разлетаясь на осколки, звенящие по голышам.
Боги ведь вне времени, а это значит, что не важно, когда Хморок ударит по Древу… Произойдёт это завтра, или случилось вчера, но лезвие топора теперь существовало одновременно в двух состояниях. Целое и расколотое.
Когда на моих глазах лезвие в очередной раз рассыпалось, я проводил взглядом белый камушек. Он проскакал по голышам и исчез в бурном течении.
У меня уже есть чёрный камень, позволяющий заглянуть в самые тёмные глубины души. Другой камень, белый, по легендам вернёт божественную силу Хмороку…
— Глупец, — сказал бог мрака, и его голос легко перебивал даже шум реки, — Если бы сила бога зависела от такой мелочи, то какая же это сила?
Я почувствовал, как во мне поднимается злость, и даже удивился — немного позабыл, когда в последний раз так злился. Нет, Малуш всё время злился, но это была другая злость. Пылающая огненная ярость… По любой причине он мог взорваться гневом, правда, так же быстро потухал.
А злость Всеволода была холодной. Ледяным инеем она оседала в глубинах души, накапливаясь слой за слоем, и никогда не исчезала…
Я никому никогда не позволял так к себе обращаться. Как он посмел назвать меня глупцом⁈
На эту мысль Хморок расхохотался. Я двинул уголком губ, будто бы соглашаясь, что это и вправду смешно.
— И вправду глупец… — отсмеявшись, сказал Хморок, — Тратить эти бесценные минуты на обиды, когда ты можешь узнать всё, что тебе угодно.
Я округлил глаза, поняв, что время и вправду уходит. Минута, а может, и секунда, и я вернусь к своей медитации, поднимать одну стихию и укрощать другую…
— Я и вправду твоя инкарнация? — прозвучал мой первый вопрос.
Хморок снова захохотал, и я, признаться, снова с трудом подавил в себе злость. Эх, раньше я гораздо легче контролировал эмоции.
Тут лезвие Губителя придвинулось ближе ко мне, и я даже ощутил морозное веяние от него. Казалось, он попросту высасывал силы… Я понял, что едва протяну палец, чтобы коснуться его, и больше никогда не встану.
— Вот ты и ответил на свой вопрос, смертный.
Я поджал губы. Что, Всеволод, забыл, что имеешь дело с богом? Они никогда не ответят напрямую, потому что якобы не могут вмешиваться в дела материальных миров. И это несмотря на то, что они творят с этими самыми мирами…