В этот момент бард вдруг вскочил, восхищённо воскликнув:
— Какая прекрасная музыка! — и просто рванул в туман.
Я так и застыл, разглядывая его размытый силуэт, который исчез через пару мгновений.
— Да расщелину тебе в душу, бард, — я едва не выронил Креону и замешкался, укладывая её обратно на землю, — Кутень, что он слышит?
Цербер насторожился, передавая мне образы… Нырнул следом, внимательно следя за бегущим в тумане бардом. Что-то услышал, унёсся чуть вперёд… И тут же, взволнованно прогавкав:
— Там-там-там! — заметно ускорился.
Я хотел ему сказать, чтобы вёл себя осторожнее, но все мои мышцы скрутило, когда на мгновение мне почудились какие-то чарующие звуки. Просто прекрасные звуки… Божественная музыка, которую хотелось и хотелось слушать. Да что ж я стою-то⁈ Сейчас кончится, а я послушать не успею! О-о-о…
Осознал я себя лишь спустя десяток шагов. Мне в живот изо всех сил упирался Лука, а Бам-бам так вгрызся в кольчугу сзади и натянул её, что я захрипел — ворот резал мне шею.
— Всё нормально, — просипел я, выпрямляясь.
— Господин Малу-у-уш! — Лука разревелся, обнимая меня.
Я оглянулся, отталкивая морду Бам-бама, который тоже волновался и пытался лизнуть. От кромки леса сюда протянулись развороченные глубокие борозды — это Лука с медоежом пытались меня остановить.
Не став говорить, что спас меня только разрыв связи с цербером, я взъерошил волосы мальчишке и кивнул возвращаться к Креоне. Третья магическая зона сразу встретила нас со всей мощью, и по глупости я потерял сразу двоих. Кутень тоже теперь не отзывался.
Кажется, наглые методы Малуша тут не совсем подходят, и придётся подумать…
Глава 24
Думать, не имея практически никакой информации, было довольно трудно. Но завлекающая песня в жёлтом тумане, увлёкшая за собой Виола и цербера, сразу напомнила мне рассказы о соловьином драконе. А ведь Анфим со своими соратниками, когда только прибыли по моей просьбе в магическую зону, с ужасом говорили об этом мифическом существе.
Мешок со свитками Левона ничем не помог. Да, там была информация о пещере с якобы Белым Камнем, и что там такой жар, что сгорают даже магистры огня. И только холод может помочь, но только тот, который тоже убивает…
Но, смердящий свет, как до пещеры-то добраться⁈
Как это обычно бывает, в раздумьях я стал шептать строчки из Завета Ушедших, в котором была сокрыта мудрость древних Тёмных… Эта мудрость вполне могла мне помочь, ведь кроме силы они искали и независимость от Бездны.
— Я иду во Тьму, но держусь позади, и меня не ждут.
Жёлтый туман очень уж напоминал мои погружения во Тьму, где зрение никак не могло помочь. И что, теперь идти в тумане, держась позади Луки? Да ну брось ты…
Грустный мальчишка, сидя рядом с Бам-бамом, положил перед собой молот и, играясь с маленькой палочкой в руках, вполголоса напевал песенку. Кажется, это было что-то про его родной Солебрег…
— Чем так славен Солебрег? Ну конечно, солью! Пусть же славится вовек на руках мозолью…
Я улыбнулся, вспоминая ещё строчки из Завета. «Молча опасаюсь тех, кто сильнее, но словом устрашаю тех, кто слабее.»
Молча, молча… Нет, не то.
Всё же меня привлёк один блёклый свиток, который Лука почему-то решил бросить в мешок. Свиток этот, судя по совсем непотёртому корешку, брался нечасто, а внутри и была просто картинка. Судя по всему, из-за неё мальчишка и обратил внимание на свиток.
С жадностью старателя, почуявшего золотую жилу, я стал всматриваться в изображение.
Огромная голова дракона, выглядывающего из облака, с открытой пастью. И плывущий в эту самую пасть корабль… Люди на корабле были изображены непропорционально большими, и на носу корабля выделялся воин с короной на голове, явно царская личность. Легко можно было разглядеть их лица и то, что вся команда плывёт в зубастую пасть со счастливыми улыбками.
Вся, кроме одного. Одной… Девичья фигурка на корме корабля явно хотела в другую сторону, делая шаг в воду, и при этом зажимала уши. Правда, она тоже улыбалась. Я бы даже сказал, хохотала от всей души.
Я крепко задумался, глядя на короткую подпись под рисунком, выполненную иероглифами. Сдаётся мне, это какой-то лучевийский эпос.
— Я молчу о том, что сила моя скрыта во Тьме, и меня не слышат, — прошептал я ещё строчку из Завета Ушедших, разглядывая нарисованную хохочущую девушку.
Дело не в молчании, это точно. Мои пальцы потрогали тёмный пергамент, и опыт Всеволода подсказывал, что бумага не просто старая, а довольно древняя.