Глава 9
Долгие годы мирной жизни явно пошли Троецарии не на пользу. Конечно, в Средней и Северной я не был, но Южная точно размякла.
Погост, к которому мы вышли буквально через полчаса, оказался лишь небольшой сторожевой крепостью, построенной из дерева. Высокий бревенчатый частокол окружал деревянный кремль с башенкой, на которой должны были дежурить дозорные.
Тот взрыв, который мы устроили, должны были заметить с такого расстояния, да и дым до сих пор был виден. Но нет, в погосте было тихо, и звона тревожного колокола я не слышал.
К крепости лепились, словно она их могла защитить, крестьянские домики. Низкие, с тугой соломенной крышей; их белые стены очень выделялись рядом с серым частоколом.
Видно, что деревня выросла уже после того, как построили крепость. Солдат нужно было чем-то кормить, да и они привозили с собой семьи, которые потихоньку тут пообвыкли и осели.
В основном дома находилось за крепостью, будто прятались за ней, но поселение расширялось, и некоторые дворы выросли даже спереди. Всё же торговый тракт, поэтому я даже разглядел небольшую таверну.
Плохо. Перед стенами должен быть хороший обзор, ведь задача любой сторожевой крепости — успеть открыть ворота, принять всех крестьян внутрь, выслать гонца в столицу, а потом держать оборону до прихода подкрепления.
Хотя я уже видел, что оборону тут никто держать не собирался, судя по тишине в крепости. Да и некому — предатели просто смылись куда-то, не желая даже наблюдать, как вражеский отряд проходит сквозь деревню. Ну, а вдруг самим достанется?
Далеко за погостом на холмистой равнине виднелись квадратики полей, засеянных пшеницей, и я прекрасно видел, что где-то там беззаботно трудился народ. Кажется, крестьяне вообще не подозревали, что буквально через пару часов их всех убьют.
— Громада, да тут и сигнальный костёр бы не помог, — проворчал Виол, — Крепость пустая.
Вечерело, солнце весело катилось к горам на горизонте, и бард аж лоснился в его свете. С каждой минутой он потел всё больше, заметно нервничая и кидая глаза на приближающуюся ночь. Становиться оборотнем ему очень не хотелось.
— Что это ты невесёлый? — ощерился я, — Деревня же, там девки наверняка охочие до странствующих стихоплётов.
— Вдохновения нет, не видишь? — огрызнулся Виол.
— Не кипятись, что-нибудь придумаем. Проклятия — вещь такая, на самом деле. Могут быть вечными, неподвластным даже богам, а могут быть страшными, но такими пустячковыми, что снимаются каким-нибудь зельем из бабочки шелкопряда.
— Умеешь ты успокоить.
— Малуш прав, — вставила Креона, — Приводили к нам как-то в храм девушку, тоже на ней было магическое проклятие — к кому не прикасалась, замораживала насмерть. Ну, а люди думали, что это в ней великий маг холода пробудился, хотя там простолюдинка в седьмом поколении.
— И что? Вылечили?
— Это ей было наказание от Моркаты, так что пришлось ей остаться на всю жизнь в прислужницах при храме.
Чародейка замолчала — дорога как раз поднялась на небольшой холм, и мы увидели людей перед крайним домом в поселении. Толпа крестьян собралась у плетёного забора, взволнованно вглядываясь в нашу сторону, и в руках у некоторых я разглядел даже вилы.
Это вызвало у меня усмешку. Ну всё, теперь Троецария может спать спокойно.
От толпы веяло скорее страхом, чем решимостью, поэтому опасности никакой я не чуял, и сразу понял, что настоящих воинов там просто нет. Наверняка увидели дым на горизонте, вот и собрались всем селением это обсудить. То-то они всё оглядывались на крепость.
— Что они там обсуждают? — спросил я Виола.
Кутень уже порывался вылезти из Губителя, чтобы помогать мне, но я пока запрещал. Скоро цербер пригодится мне для более серьёзного дела.
— Гадают, что за дым на горизонте… Олухи, они думают, что это траву разбойники подпалили. А раз дружина из крепости куда-то уехала по своим делам, значит, опасности никакой нет.
— А про нас что говорят?
— Пока ничего. Видит Маюн, думать — не их конёк.
Я кивнул. Такова судьба у большинства простых селян. Без указующей руки будут стоять и болтать до тех самых пор, пока в них первые стрелы не полетят. Да и потом они будут в панике носиться по деревне, гадая, что первым спасать — дом или корову.
«А ведь на твоей совести не один десяток таких деревень, смертный», — ясный голос Хморока раздался в моей голове.
Удивился я совсем чуть-чуть, но быстро обрёл самообладание. Просто так божество, которое строит на меня планы, не проснулось бы и на совесть давить бы не стало.