Там как раз скрипнула дверь, и стали выглядывать крестьяне, явно недоумевая, почему так тихо.
— Неужели победили?
— Хвала Яриусу!
— И вправду, наши боги не покинули нас. Спасибо Сиянушке, даже ночью хранит нас солнцеокий!
Меня захлестнула новая волна возмущения и, кажется, теперь она принадлежала скрывающейся во мне сущности.
Яриус⁈ То есть, бросс и северянка тут за крестьян чакры рвали, а у них Яриус⁈ Этот ленивый гордец, который ради спасения мира даже пальцем не пошевелит? Да сожри вас Бездна, ну это уж слишком!
— ЗАШЛИ ОБРАТНО! — рявкнул я так, что эхо гулко разлетелось по двору. От меня изошла едва заметная волна сияния, прокатившаяся по стенам и которая помогла крестьянам сразу меня разглядеть.
Лука с Креоной вздрогнули, а дверь в кремль резко захлопнулась. Медоёж даже сел на задницу, удивлённо рыкнув, а цербер, чихнув, тихо прогавкал:
— Хам-хам-хам.
Усмехнувшись, я с кряхтением встал, убирая Губитель в небытие. Хватит сидеть и ругать себя за ошибки — успех приходит к тому, кто идёт дальше.
Кстати, а куда действительно топор исчезает? Откуда он призывается мне в руку, едва я пожелаю?
Ответ на этот вопрос не был жизненно важным, и я, хмыкнув, топнул ногой по обугленному люку. Тот обвалился в широкий и довольно высокий тоннель, укреплённый для надёжности балками. Как я мог не заметить это⁈
Присев, я потрогал доски, потёр сажу между пальцев, принюхиваясь… Нет, никакой хитрости нет, обычные заклинания. Почему не почуял? Почему я вообще не чую тревогу?
Послышалось рычание, скрипнули перекосившиеся ворота. Во двор влетел упырь с блеснувшими в лунном свете клыками, и, завыв от голода, понёсся в мою сторону. Видимо, заплутал бедняга, и мой крик подсказал ему дорогу.
Как удобно, мне как раз нужна опасность. Я развернулся, раскинул руки и приподнял подбородок, обнажив шею и будто приглашая меня атаковать.
— Малуш… — испуганно ахнула Креона, но я только раздражённо отмахнулся. Не сейчас, у меня эксперимент, чутьё своё проверяю.
Упырь мчался ко мне с бешеным скулежом. Вот он скакнул на лежащую на боку повозку лиственников, и ночную тишину вдруг расколол мучительный визг.
Будто споткнувшись, он свалился и закрутился по земле от боли. Затем, опомнившись, вскочил и с диким рычанием прыгнул на меня, раскрыв пасть и всем своим видом желая впиться мне в шею.
Я выставил руку, снова собираясь испепелить ему голову, но вдруг передо мной мелькнул чёрный всполох, и в меня прилетела только безголовая туша. От неожиданности я с ней чуть не обнялся, а потом раздражённо отпихнул, пока не забрызгала мне весь доспех кровью:
— Да чтоб тебя, вонь ты небесная! — выругался я вслед Кутеню, который, выплюнув голову упыря, довольно оскалился.
— Сам-сам-сам!
Я ревниво тряхнул пальцами, затушив собственное тлеющее пламя. Что за народ пошёл, не дают поколдовать!
И всё же, что не так с моим чутьём? Я всегда чувствовал опасность.
Мой пытливый взгляд уставился на распластанное тело упыря, а потом вернулся к лежащей повозке. Я подошёл, схватился за расписной борт и, недовольно поморщившись от скрипа конструкции, поставил несчастный фургон на колёса. Хм-м, выглядит хлипко, но при этом ни одной доски и спицы не сломалось.
Пальцами я провёл по выцветшей зелёной росписи на боках, рассматривая в лунном свете рисунок. Вечное древо, листья-миры, танцующие боги… Всё, как положено.
Задняя дверца у фургона была для меня маловата. Но я и не собирался путешествовать в этой повозке, мне надо всего лишь посмотреть. Дверца, скрипнув, приоткрылась, и я уставился в темноту, расчерченную светлыми щелями между досками.
Внутри было пусто, только угадывалось какая-то подстилка посередине. Я тут же вырастил на ладони огненный лепесток, рассеивая темноту, и удивлённо воззрился на большое соломенное гнездо.
— Какого? — вырвалось у меня.
Меня больше удивило не то, что в соломе покоился какой-то тёмный продолговатый предмет. Но то, что эта телега только что была мной поставлена на место… а ведь до этого её ещё и уронили, повалив на борт… При этом днище и стенки были чистыми, никакой трухи, сваленное из соломы гнездо не разлетелось, и лежащий в нём предмет никуда не вывалился.
Рядом протиснулась Креона, глянула внутрь и задумчиво потрогала потёртый косяк. Потом обернулась:
— А лиственники-то не простые были, да?
— Ого, какое семечко! — воскликнул Лука, тоже заглядывая.
— Семечко⁈ — удивлённо переспросил я, чувствуя, как по моей спине побежали мурашки. Да что за светлая хрень здесь происходит⁈