Тот холм на горизонте видел… Кажется, вон то дерево тоже… И здесь дорога так плавно поворачивает, тоже помню…
Кутень, который разведывал для нас дорогу и впереди, и позади, то и дело возвращался, принося Бам-баму то зайца, то перепёлку. Медоёж с удовольствием этим хрустел, и я даже удивился, как звери сдружились.
Довольно скоро мы, практически не делая остановок, достигли того места, где погиб весь караван. Здесь уже ничего не намекало, что произошла трагедия, лишь пара сгоревших остовов от телег выглядывала из зарослей травы. Кто-то оттащил их с дороги.
Мы немного подождали, пока Креона, сидя на дороге, помолилась богине Моркате за душу своей подруги и сподвижницы Тиары. Бард исполнил какую-то заунывную песню, которая, как ни странно, очень брала за душу… Так брала, что чародейка расклеилась и заплакала.
Именно этот злополучный караван работорговцев столкнул наивных алтарниц, отправившихся на поиски своей наставницы, с суровой реальностью. И наверняка Креона ощущала на себе груз вины за смерть Тиары.
Я положил руку ей на плечо, чародейка подняла заплаканные глаза. Наверное, требовались какие-то слова утешения, но я сказал другое:
— Насколько знаю, здесь было замешано пятеро Тёмных. Марионетка Вайкул и Ефим из Солебрега уже мертвы. Левон из Моредара мёртв, — я чуть стиснул её плечо, — Остались Шан Куо из Лучевии и таинственный маг из Таша, столицы Межедара.
Слёзы на глазах Креоны мгновенно превратились в искорки инея.
— Таш далеко, — сухо сказала она, — Очень далеко.
— Они сами к нам придут, верь мне. Мы идём туда, куда им нельзя нас допустить.
Чародейка поднялась. Утёрла ледяные капли со щёк, потом глянула на свои руки.
— Мне бы опять оружие. Жезл у меня отобрали.
Мы двинулись дальше.
— А мне лютню, — поспешил добавить бард.
Я усмехнулся:
— Лютню? До первого обращения, чтоб ты раскурочил её об упырей?
Тот осклабился:
— Можно поискать железную. В Калёном Щите броссы, говорят, всякие штуки делают. Слышал я и о железных лютнях.
Мы двигались без остановок до вечера, благо солнце в этот день скрылось за тучами и было не так жарко.
К сожалению, ночевать пришлось в открытом поле и под дождём, но моей силы магистра и имеющихся талантов хватило, чтобы всю ночь поддерживать согревающий магический костёр.
К счастью, и этой ночью бард тоже не обращался, хотя далеко за полночь тучи развеялись и выглянула луна. Быть может, и вправду Морката теперь приглядывает за ним? Это было очень хорошей новостью, потому что впереди, насколько я помнил, должен был быть Камнелом, довольной крупный город.
Наши запасы провизии давно кончились, хотя Кутень был отличным охотником и жареное мясо у нас всегда было. А вот новой одеждой и бронёй нам обзавестись бы не помешало. Да и вообще, даже моё тело, насколько уж варварским оно не было, соскучилось по постели, застеленной чистой простынью.
Когда к полудню следующего дня мы достигли развилки, бард уверенно повернул налево, а вот Креона остановилась в нерешительности.
— Гусляр, ты уверен, что Камнелом в ту сторону?
— Ну-у-у… — тот развернулся, — Да зачем нам этот Камнелом, а? Если пойти по этой дороге, то мы придём к Калёному Щиту гораздо быстрее.
— И ночевать опять в поле? — чародейка возмутилась.
— А что? Природа, небо-то какое. Там и лес по пути будет… Слезы мне в печень, да это же благодать!
Мы с Креоной переглянулись. Чтобы бард да про природу заливал? Это который всё время жалуется, что только в городе жить может⁈
— Я грязная! — возмущённо выпалила Креона и двинулась направо, явно не собираясь никуда не сворачивать, — У меня эта природа скоро в волосах заведётся!
Усмехнувшись, я двинулся следом за Креоной. Так-то аргумент про грязь мне нравился… Я вспомнил имение Феокрита под Моредаром, где мне удалось немного понежиться в роскоши. Иногда такое тоже необходимо, особенно когда ты спасаешь мир.
— Громада-а-а! — проныл Виол, плетясь следом, — Ну нельзя мне в Камнелом!
— Такое чувство, будто ты там денег должен.
Сам я пока старался не думать о деньгах, которых у нас не было. Грабежом заниматься мы не собирались, но где-то раздобыть или заработать их срочно надо было.
Виол всплеснул руками:
— Хуже! Там женщина!
— Хорошо же, разве нет?
— Это немного обиженная женщина, — проворчал шмыгнувший бард.