Прикрыв глаза, я довольно быстро выделил среди своих чувств и эмоций ту часть, которую вызывал артефакт, и отогнал их на задворки сознания. Это был довольно простой приём… кхм… Простой для бывшего Тёмного Жреца, хоть и пришлось эту магию немного переиначить под стихию огня.
Глянув на Виола, я подметил, что с его лица тоже исчезла маска тревоги. Во мне проснулся корыстный интерес… До попадания в этот мир к бардовскому ремеслу я всегда относился предвзято, теперь же наоборот — любая новая грань этой магии вызывала у меня лютый интерес.
— Как ты избавился от страха? — спросил я.
— А ты, громада?
— Смешал со стихией, — честно ответил я.
— Даже интересно, как…
— Раньше, когда был Тёмным Жрецом, я представлял свои эмоции, как доспех из чёрных и белых пластин. Потом мысленно входил во Тьму, и те чувства, которые нужно было погасить, просто становились невидимыми.
— Хм-м, интересно. Но ты ведь теперь маг, даже уже магистр огня.
— Я представил такой же доспех, только какие-то элементы горят, а какие-то нет. И, знаешь, получилось даже лучше, — сказал я, потихоньку продвигаясь вперёд, — Но как это работает у бардов?
— Вы, маги, всегда пытаетесь представить что-то, как знакомое явление. Будто видите огонь, или будто чувствуете его жар кожей… А мы, барды, ничего не представляем. Просто переключаемся вместо страха, например, на решимость.
На мой вопросительный взгляд он, усмехнувшись, всё же пояснил:
— Громада, я знаю сотни песен. И, когда пою их, слушатели могут испытывать радость, печаль, злость, надежду… Понимаешь?
— Догадываюсь…
— Я не могу внушать людям эмоции, сам не испытывая их. Есть песни, в которых страшные, гнетущие куплеты меняются на смелые, сподвигающие к действию. Вот я мысленно и переключился на такой куплет… Ты видел?
Досюда ещё доставал свет от входа, и что-то мелькнувшее впереди вдруг отвлекло нас от разговора.
— Да, заметил.
Виол даже чуть отшагнул назад.
— Что-то, громада, мне туда расхотелось. Увидеть-то я увидел, но не услышал! — он покачал головой, — А я собственным ушам привык доверять больше, чем глазам.
Я кивнул, подняв ладонь и «слушая» магический эфир впереди. Что-то и вправду поколебало общий фон, и мне стало ясно, что в шахте мы не одни.
Мы двинулись дальше, вступая в густую темноту. Здесь пахло пылью и свежей сосной от подпорных балок, которые камнетёс, видимо, не так давно менял. Немного воняло гарью, наверняка ещё с того самого пожара.
Я вызвал на ладони огонёк, и был доволен, что теперь мне удавалось сделать его довольно ярким, не прикладывая при этом усилий.
— Что там с твоей чародейкой земли? — решил я вернуться к разговору, — Неужели ты боишься её только из-за стихов?
— Ну, учитывая её характер… — глаза Виола нервно подрагивали в свете моего огонька, — Я тебе говорил, что маги земли — редкость?
— Да, — ответил я и признался, — Даже в прошлой жизни я не встречал таких, хоть и слышал. Любые другие стихии подвластны магии, потому что изменяемы, и я ещё понимаю магию пыли. Но камень⁈
— Да, эти маги не двигают горы, не раскалывают землю… Но они могут слышать её!
— Слышать?
— Да, — Виол оживлённо закивал, — Они прислушиваются к земле, и она им отвечает. Так они могут предсказывать обвали и землетрясения, могут найти и воду. Но самое главное, за что их и ценят — они слышат разные породы и ищут драгоценные жилы.
— Получается, земля говорит с ними?
— Вот и я захотел узнать. Ведь я много читал о таком, и когда оказался в Камнеломе и познакомился с Петрой, очень заинтересовался её талантом, потому что подозревал, что их магия имеет родство с нашей, бардовской.
Голос барда гулко отзывался в тоннеле.
— И я оказался прав, громада!
Виол нервным шёпотом поведал, что их знакомство с Петрой было довольно тесным. Уже немолодая, но состоятельная чародейка влюбилась в смуглого южанина безумно, будто девчонка, ведь он буквально пробил своими стихами путь к её сердцу, чуткому к поэзии.
И вот, в одну из романтичных ночей она ему и рассказала, как общается с «земными недрами». Оказалось, что чародейка читает им стихи.
Мысленным голосом она сочиняет разные поэмы, и недра ей отвечают. Одни жилы смеются, другие грустят, третьи вздыхают… Бывают, некоторые упрямо молчат, и чародейке приходится долго придумывать, чем же зацепить их.
Бард, конечно же, попросил рассказать ему хотя бы один из стихов. Петра долго сопротивлялась, но Виол был настойчив, и в конце концов она согласилась…