— Там оказалось совсем не то, что я ожидал, — Виол вздохнул, — Я ожидал… ну-у-у… чего-то возвышенного, а там ужасный набор слов.
— Какой?
— «Камень в камне скрип да скрип», — продекламировал бард, — «Камень скрип по камню скрип, это камень, а не гриб»… Как-то так.
Я усмехнулся:
— Ну, рифма-то есть.
— Вот и я рассмеялся, ослиный крик, — Виол поскрёб затылок, — А Петра очень близко это приняла… и потеряла способность.
— То есть?
— Она до этого не задумывалась, что у неё за стихи. А как стала задумываться, так и всё… Знаешь сказку о сороконожке, которая решила узнать, с какой ноги она начинает шаг?
Да уж, история Виола лишний раз подтвердила, как же бард обожает создавать проблемы на пустом месте.
— Вот теперь ясно… — задумчиво сказал я, — А ведь я бы мог ей помочь.
— Громада! — Виол аж вцепился в моё плечо, — Ты серьёзно? Зелье забвения тут не поможет, её семья ведь наняла лучших лекарей и целителей.
— Зелье забвения — детский лепет в сравнении с тем, что я смог спрятать свои воспоминания от богини.
Сказав это, я решил не упоминать, что вообще-то Бездна всё равно смогла проникнуть в тайник моей души, и сама же там спрятала от меня правду о дочери. Но факт остаётся фактом — воспоминания я спрятал очень хорошо, пусть и от самого себя.
Но самое главное, там же были спрятаны и мои чувства. А именно в чувствах, как я подозревал, и была проблема бедной чародейки, нарвавшейся на барда-недотёпу.
— Ещё бы уговорить её… — сказал Виол, — А вот и развилка.
Мы как раз дошли до поворота, где тоннель уходил сразу в две стороны. Я выудил из-за пазухи лист со схемой шахты, которую нам нарисовал камнетёс, и, пока разворачивал, чуть не оглох от шелеста бумаги — до того громко это оказалось в тишине пещеры.
Совершенно неожиданно перед нами, выскочив из-за угла, возникло какое-то существо. Низкорослое, со сгорбленной фигуркой, с блестящими глазками на носатом лице, заросшем клочковатой бородой.
Оно мелькнуло лишь на миг, всплеснув длинными руками, и тут же исчезло за другим углом. Мы переглянулись с Виолом, и тот жалобно поморщился:
— Я не услышал его шагов… Это невозможно!
На это я пожал плечами. Существо чем-то напомнило мне болотную кикимору, только бородатую, и я попытался вспомнить, знаю ли что-нибудь об этом.
Память Всеволода выцепила страницу из какого-то трактата, описывающего разную нечисть. И горные кикиморы там тоже были… К счастью, это были не самые страшные твари, что могли нам встретиться под горой.
Вот только камнетёс уверял нас, что шахта неглубокая, и не имеет никаких связей с магическими пещерами. Или уже имеет? Могли ли люди боярина как-то испортить шахту?
— Ну-ка… — Виол заглянул в схему и деловито подправил мою руку с огоньком, — Что-то не совсем сходится.
— Ты о чём?
— Сейчас, — бард отошёл на шаг, опасливо заглядывая за угол, — У!
Едва уловимое эхо унеслось за поворот: «У… у… у…».
Виол, приложив ладонь к уху, постоял немного, и тут же «укнул» в другую сторону. Тоже послушал, потом подошёл ко мне и ткнул пальцем:
— Направо, как сказал старый Эрик, и вправду всего пара поворотов, потом угольный забой. И оттуда я слышу, как шумит артефакт страха, — он провёл пальцем, — А вот здесь, как сказал камнетёс, тоже был забой, но он сгорел. В том пожаре, который Креона с Тиарой смогли заморозить…
— Он сказал, что эта штольня обвалилась, когда обгоревшие подпорные балки не выдержали.
— Да… Вот только часть моего эха не вернулась, — Виол вздохнул.
— Что это значит?
— Видит Маюн, обвал мог открыть какую-нибудь пещеру… настолько глубокую, что я не дождался своего эха.
— Значит, старик ещё не знает, что в его пещере теперь новые обитатели, — усмехнулся я, — И это может быть как благом, так и проклятием. Ну что ж, идём.
— Погоди, громада… Мы что, не вернёмся, чтобы рассказать?
— Нет, бард. Сначала достанем артефакт, который наверняка и притянул нечисть из пещеры. А потом глянем, что там за проход такой… Может, завалим его.
Пока мы шли до рабочего забоя, тень горной кикиморы так и мелькала впереди. Тварь выглядывала из-за угла и в панике уносилась дальше, явно недовольная тем, что мы движемся вслед за ней. Шагов при этом совсем не было слышно, поэтому я на всякий случай оглядывался назад, чтобы бесшумные сородичи кикиморы неожиданно не напали.
Нам всё же удалось разглядеть существо. Тело у горной было покрыто ороговевшей кожей, чем-то напоминающей колотый щебень. И да, с её морды свисала длинная грязная борода, которая одновременно служила ей и гривой. В остальном от дальней болотной родственницы она особо не отличалась.