Тогда я отвёл взгляд на окраины Камнелома, тут и там испещрённые шахтами, а местами потонувшие в пыли. Крыши редких домов там были намного проще.
Хм-м, это мне ещё повезло, что я оказался в Углеяре — из-за того, что тут проблемы с нечистью, воздух хотя бы чистый. Работай тут шахты на полную мощь, была бы совсем другая картина.
Это навело меня на мысль… Я стал внимательнее вглядываться в такие же «чистые» окраины, где пыли было не так много.
И на холмах, соседствующих с Камнеломом, я почувствовал знакомые эманации… А ведь я их ощущал совсем недавно! Что это? Страх ведь, так? Да, совсем как от тех узоров Магии Крови, которые я уничтожил уже в двух шахтах.
Теперь, когда я знал, что именно искать, будто бы открылось второе зрение. Я наконец рассмотрел Магию Крови в смешении магических стихий, окутавших Камнелом. Если я прав, то ещё пара десятков шахт вокруг Камнелома поражены таким же проклятием.
Картина теперь вырисовывалась предельно ясная, и я вернул взгляд на богатый центр города, где ярко светился в магическом плане Храмовник. Только меня теперь интересовал не он, а тот, кого скрывает его сияющая аура.
Да, там был Тёмный. Я его не мог разглядеть, но теперь смысл рисунков в пещере мне был понятен. Зато теперь ясно, почему некоторые шахты закрыты уже так давно, и что это явно заговор не первой свежести. Эх, а я грешил на подготовку к войне…
Всё оказалось гораздо банальнее.
Просто узоры Магии Крови, привлекающие нечисть и заставляющие убиваться об них, являются жертвенными печатями. И питают они того Тёмного, который сидит в центре Камнелома.
— Это очень странно, — пробормотал я, открыв глаза и пытаясь проморгаться от магической пелены.
— Сам-сам-сам? — не понял цербер.
— Он не убивает людей, — я даже развёл руками, — Всё выглядит так, будто он… кхм… добрый⁈
— Срам-срам-срам, — Кутень покачал головой.
— Да, времена пошли, — я усмехнулся, — Светлые на стороне зла, а тёмные вообще разобраться не могут, на какой они стороне. Обычно всё наоборот.
Я снова глянул на Камнелом, только теперь уже обычным взглядом. Интересно, а тот боярин, что покушался на внучку старого камнетёса, не может быть тем самым Тёмным?
Думаю, не может, если он хоть раз покидал центр города. Надо бы разузнать.
— Зато есть хорошая новость, — я потрепал цербера по холке, и тот вопросительно глянул на меня, — Этот Тёмный явно ещё не Жрец, да и навряд ли им уже будет.
Я знал, о чём говорил. Если маг выбирал для себя такой способ получения силы, как жертвенные печати, то, значит, он был совсем слабым. Да, в центре круга он силён, но радиус его мощи на самом деле очень маленький, учитывая масштабы Камнелома.
Знавал я одного такого Тёмного в прошлом мире, так он даже Жрецом стать не смог, как его убили. А чего его убивать-то? Там много ума не надо — разрушаешь потихоньку все печати, а он даже подойти не сможет, чтобы защитить их. Лишь будет подсылать своих воинов.
Но Тёмный в Камнеломе меня на самом деле очень заинтересовал… Обычно жертвенные печати тонут в человеческой крови, и с каждым разом адепту нужно её всё больше и больше. Как тому же вампиру.
Этот же выбрал себе в качестве пищи горных кикимор и, судя по тому, что он живёт здесь уже много-много лет, вполне неплохо себя чувствует. Из-за кикимор я и не смог сразу распознать суть узора, мне ещё не встречались такие… кхм… как же его назвать? С кем сравнить?
Это всё равно, как если бы вампир Левон сосал только кровь животных. Или вообще молоко у коров. Эдакий гуманный вампир… Ну надо же.
Спрыгнув со скалы, я махнул Кутеню следовать за мной и стал спускаться обратно к тропе. Загадка Тёмного, живущего в Камнеломе, была интересной, но могла подождать.
И, кстати, можно попробовать узнать и у целительницы, знает ли она что-нибудь о Тёмном в Камнеломе? Она не может не знать — обычно все маги, которые живут долгое время в одном месте, знают друг друга, как облупленных.
Глава 30
Смердящий свет! Если бы мне не сказали, что эта самая матушка Евфемия — целительница, то я бы подумал, что иду к логову самой настоящей ведьмы.
Жила она на северном склоне холма, и еловый лес здесь сам по себе был тёмным, так ещё и рос гораздо гуще. И мало того, что пробирались мы теперь по тёмной чаще, так первым знаком, что впереди чьё-то жилище, оказался зловещий череп, висящий на столбе.
Это была голова какого-то магического существа, обезьяноподобного, не особо большого. Присмотревшись, я понял, что это опять горная кикимора…