— От тебя за версту несёт пятым рангом, а до сих пор метка послушника, — заворчала Евфемия, — И Глеб Каменный, и сам царь Могута ревностно следят за этим. Головы не рубят, но разве тебе оно надо, проверять их терпение?
Я лишь усмехнулся в ответ. Об этой услуге я не просил, и если она это делает сама, то наверняка ничего за это и не потребует.
Но наивностью я не страдал, и знал, что всё происходящее неспроста.
— Ты знаешь, кто я? — спросил я тоже без особых церемоний.
— Тот, кто без страха вошёл в шахты с печатями.
У меня появилось жгучее желание повернуться и глянуть ей в глаза, но не хотелось испортить рисунок. Что-то она скрывает, вот только не пойму, что.
— Чувствую, Евфемия, ты знаешь, зачем я к тебе пришёл. Вопрос — откуда?
— Ветер в елях шумит сегодня по-особому. Звери что-то рычат, птицы кричат, да и люди разное говорят.
Я кивнул.
— Значит, ты что-то попросишь взамен?
— Попрошу.
— И что же?
— Делать то же самое, что и до этого, — ответила она, — Снимать жертвенные печати в шахтах.
Тут уж я не выдержал, повернувшись. Евфемия сразу убрала иглу и уставилась на меня ясными карими глазами.
— Ты знаешь о Тёмном в Камнеломе? — спросил я, — Хочешь убить его?
— Нет, — она замотала головой, в её глазах даже появился испуг, — Ты что!
— Но зачем тогда… — я замялся, снова отворачиваясь, — Не хочу показаться смешным, но этот Тёмный… Он показался мне совсем не плохим.
Я почуял, как вздрогнула её рука.
— Он… и вправду не плохой.
— Тогда зачем?
— Бросс, а ты бы хотел вечно сидеть в клетке? Особенно, когда ключ от неё в чужих руках?
Я помолчал некоторое время, чувствуя, как иголка снуёт в коже.
— Снятие печатей убьёт его, ты должна знать, — наконец, сказал я, сам поражаясь, что мысленно уже принял решение.
Вообще-то даже близко не встречался ни с чем подобным. Просто на моём веку все хотели убить Тёмных, и всё решение задачи обычно сводилось к тому, как разрушить печати, которые обычно хорошо охранялись.
Но спасать Тёмного? Попытаться отвязать от своей же магической пуповины?
— А если не все печати? — Евфемия сама обошла меня, заглядывая в глаза, — Если одну оставить, и протащить его сюда?
— Он может и не выдержать…
— Выдержит, — целительница закусила губу, — Он сильный… А я помогу!
Глава 31
Разговор, конечно, у нас вышел довольно странный. При этом меня не покидало ощущение, что я пришёл не к целительнице, а к самой настоящей провидице.
Бездна, которой я раньше служил, не терпела провидцев, и Последователи Тьмы методично уничтожали их, будь они хоть светлыми, хоть даже тёмными. Не дело обычным смертным лезть в дела богов и пытаться разгадать их планы — только сама Бездна решала, какие видения дозволено видеть её служителям.
Нас, Тёмных Жрецов, она приблизила к себе и позволяла знать больше, чем положено. Оно и правильно — мы должны были знать, какие опасности могут подстерегать Силы Тьмы в стремлении завладеть миром. Но любые попытки разведать и предсказать будущее, сверх того, что дозволено, карались даже среди Жрецов.
Отец-Небо же наоборот приветствовал любое провидение — оракулы и пророки почитались Силами Света. Ведь знания о том, что впереди ждут тёмные времена, подстёгивали желание бороться. Видения же о светлом будущем всегда даровали воинам надежду.
Впрочем, это была явная ошибка светлых — слишком полагаться на провидение. Ересь, семя которой мы посадили в сердца Ордена Света, выросла в ложное убеждение и в уверенность, что Силы Тьмы давно побеждены, но могут вернуться, если адепты не смогут отказаться вообще от любого насилия.
Поэтому даже светлых провидцев, которые видели совсем не то, что было положено, и даже пытались всех предупредить об опасной ереси, мы тщательно уничтожали. Уничтожали до тех пор, пока в самом Ордене Света не укрепилась искажённая вера в то, что любое «неправильное» предсказание оракулов — святотатство. Дальше они уже сами с ними разбирались…
Поэтому, когда я был Десятым, чаще всего моё общение с провидцами и оракулами сводилось к тому, что через несколько секунд мне предстояло их убить. Я желал получить силу любым способом, и, хоть Бездна и запрещала слушать провидцев, я всё же немного с ними общался.
Одни предрекали мне смерть, другие — прозябание в аду, третьи пытались запугать скорым поражением Сил Тьмы. Лишь один старец, бывший светлый, изгнанный из Ордена за неправильные предсказания, сказал как-то: