И бежать я не собирался… Скорее, мне даже было интересно разгадать главную тайну моей короткой жизни в этом теле — что же произошло тогда в Камнеломе, что мои же сородичи продали меня в рабство.
А моё чутьё ясно намекало мне, что это точно они.
Воины перешли на шаг. Спокойно перепрыгивая по валунам и брёвнам, они приближались ко мне. Их топоры висели на поясе, и броссы с наглостью показывали мне пустые руки — «мол, мы не то, чтобы с миром, просто ты нам не ровня».
Они остановились в нескольких шагах. Бросс по центру, самый рослый — длинные чёрные волосы, обритые на висках, и сплетённые на макушке в толстую косу, уходящую на спину, и чёрная же борода. На одной его щеке красовалась чёрная татуировка, и, кажется, он был помечен символом топора.
Громила был выше меня едва ли не на голову, и я вдруг сообразил, что являюсь не самым высоким представителем своего племени.
Другие двое были чуть его ниже. Один лысый, с длинным шрамом на черепе, чем-то похожим на ирокез, и тоже с бородой, только рыжей. Другой был безбородым, причём со светлыми, как у меня, но волнистыми волосами, просто распущенными и стянутыми на лбу металлическим ободком. Я бы даже сказал, из всех троих… кхм, четверых, включая меня… этот кудрявый был настоящим красавцем.
— Тебе дали шанс, еретик, — бросил меченый и ткнул в меня указательным пальцем.
Я едва не закатил глаза. Ещё один сердобольный… Можно подумать, моя жизнь буквально состоит из таких вот великодушных шансов, которые я, такой злодей, совсем не ценю.
— Шанс? — я усмехнулся, — Продав сородича в рабство?
— Сородич⁈ — они все переглянулись, потом расхохотались.
Я поджал губы, но промолчал.
— С того самого момента, как ты принял травяную ересь, ты перестал быть сородичем, — сплюнул меченый.
— Еретик! — бросил кудрявый.
— Раз уж ты заговорил о родстве крови, Малуш, — открыл рот лысый и повторил, — Волх тогда дал тебе шанс, ведь он суров, но милосерден… А ты не оценил такой подарок судьбы. Поэтому сейчас ты сдохнешь.
Знахарь Волх, получается, руководит этими тремя отбросами? Ну, тогда это всё объясняет.
Мысленно я обратился к душе Малуша, чтобы понять, что он чувствует. И не хочет ли он преподать урок этим трём уродам…
Нет, не хочет. Я не сдержал вздоха, почуяв, как душа Малуша излучает твёрдую уверенность, что этих отморозков надо простить и понять. А может, мне ещё им свою голову протянуть, чтобы они её отрубили?
Ладно, а что Хморок думает?
«Они уже много грехов сотворили, и уверены в своей безнаказанности», — неожиданно ответил бог мрака, — «Стало быть, ты — то самое возмездие, которого так жаждут души их жертв».
Я недобро улыбнулся. Значит, не зря мне чутьё подсказывало, что за душой у этих подонков есть грехи и более тяжкие. Ну да ладно…
— Твой Волх сам давно предал Хморока, поклонившись Бездне, — спокойно ответил я, — И своим шансом он может подтереться!
Все трое открыли рот…
— Что ты сказал, падаль хорлова? — процедил сквозь зубы меченый.
— Что ты вообще знаешь о Бездне?
— Ты как посмел?
Я вытянул руку, в которой неожиданно для броссов появился Губитель. Хморок подсказал мне хорошую идею, и я не собирался упускать такой шанс припугнуть их.
— Я посмел. И посмею больше, ибо возмездие пришло.
Да! Судя по поселившемуся во взглядах страху, это именно то, чего они боялись всю жизнь.
Наверняка не все броссы были согласны с тем, чью сторону принял знахарь. И наверняка они что-то уже успели натворить, уверенные, что ничего за это не будет. И тут пришёл я.
— Не может быть… — только и промямлил кудрявый, — Братья, ведь не может?
Я опустил руку, а потом просто бросил топор. Не метнул, а кинул, чтобы поймали.
Рукоять легла точно в руку удивлённому меченому… А я закрыл глаза, наслаждаясь хлынувшими в мозг видениями.
Интересную веру придумали броссы после того, как тысячи лет назад Хморок покинул их. И даже странно, что такая на самом деле неплохая религия возникла там, где властвовал бог мрака и смерти.
По вере броссов получалось, что Хморок ушёл не просто так. Это испытание для тех, кто твёрд сердцем и чист душой, кто сможет верить в своего бога там, где нет и следа его.
Легко верить в бога, который существует. Который физически появляется в храмах, который даёт силу магам, насыщая их стихией, и который охраняет своей мощью Бросские горы.
Но какова цена такой вере? Это лишь знание и данность, которые принимает каждый рождённый бросс. А вот когда бог исчезает, оставляя за собой лишь краткое послание, что он вернётся… Не завтра, не через сотню лет, а когда-то… Вот тогда-то вера и проходит самое настоящее испытание огнём и мечом, передаваясь из поколения в поколение.