Один из артефактов Храмовника, кстати, неожиданно сработал. Причём не тот, от которого я что-то ожидал… Я видел, как мой Лука умеет вызывать священное сияние, испепеляющее упырей. Так вот, подобное сияние от первого артефакта на монстра никак не повлияло. Может, сияние у спившегося паладина было уже не то?
А вот второй артефакт, который оказался обычным фонарём, излучающим такой же обычный солнечный свет, неожиданно заставил упыря заорать и задымиться. Его панцирь и верхние ткани начали буквально тлеть, и, повинуясь наитию, я спрятал артефакт, а затем наблюдал за тем, как едва появившаяся кожа бросса заново начинает обрастать внешней оболочкой.
Солнце, как я и думал, оказалось самым верным средством.
— Хм-м, — я крепко задумался, потом снова достал медальон-фонарь. Спрятал. Достал. Спрятал…
— Чтоб тебя… Хморок сожра-а-ал!
— Да здесь он, не переживай, — с усмешкой ответил я и больше уже артефакт не прятал.
Как я и ожидал, верхние ткани довольно быстро сгорели, и вскоре передо мной лежал голый, окровавленный, едва живой бросс. Вот только стопа у него оказалась отрублена, да на теле нашлись раны, нанесённые мною же, и это снова заставило меня крепко задуматься… Значит, всё заживление монстра происходило только за счёт упыриных тканей?
Ох, бросские мои мозги, расщелину им в душу! Сок Древа ведь не исцелял, а просто поддерживал жизнь в этом броссе, пока яд упыря её высасывал! Получалось, выпив яд, бросс становился заложником, медленно отдающим свои жизненные силы…
Одновременно эта прослойка защищала тело от действия яда и не давала бросской крови пережечь Тьму. Вот такая вот злая ирония.
— Ты… Малуш… — бросс, истекающий кровью пошевелился и изумлённо уставился на свою руку, — Я не понимаю… как…
— Всё просто. Хморок возвращается и спрашивает с вас, — я подозвал Кутеня и почесал ему загривок, чувствуя, как мои пальцы едва не полыхают огнём, — Неужели ты и вправду думал, что Хморок кому-то поклонится?
— А Волх… он же… неужели…
— Волх использует вас, как марионеток, — проворчал я, — Бездна что-то обещала ему, а вы просто расходный материал для его экспериментов.
— Но… но… прости… — выдавил бросс и затих, пуская никому не нужные слёзы.
Теперь я не улыбался. Лишь спрятал артефакт за пазуху и со вздохом глянул в ту сторону, где за вершиной скрывались далёкие Бросские горы.
Это последнее брошенное врагом «прости» упало мне в душу, словно раскалённый камень, мгновенно подогрев кровь и всколыхнув ярость. За что я должен его простить⁈
За всё то, что он натворил? Ведь Губитель мне ясно показал в видениях, что он и его дружки сделали в горах… На его руках слишком много пролитой бросской крови.
А милосердное Древо ведь всё равно спасало ему жизнь… Но при этом, чтобы спасти и Вечное Древо тоже, в этот мир пришёл я — бывший Тёмный, который может разговаривать с силами зла на понятном им языке.
Ох, как же всё закрутилось-то… И вот посреди этого всего вдруг звучит — «прости».
Я присел возле раненого, который теперь равнодушно пялился в землю. Судя по его глазам, он и вправду осознал, что натворил… И какая вина за войну в его родных горах на нём лежит.
— Прощение надо заслужить, — без особой злости сказал я, — Но ты не сможешь этого сделать.
— Смогу…
— Нет. Скоро ты окрепнешь, когда бросская кровь вылечит тебя. Я буду далеко, твои руки обретут силу, и в голове появятся совсем другие мысли… Ты придумаешь и сможешь сам себе объяснить, что же тут произошло. Да ещё и Волх, не сомневаюсь, найдёт нужные слова, — я усмехнулся, — Но ты ещё мне послужишь, да.
— Как?
— Иди и делай, что должен. Расскажи Волху, что Хморок идёт. Расскажи, что видел… — я снова потрепал холку цербера рядом, — А дальше, если мне придётся сражаться с тобой ещё раз, второго шанса у тебя не будет.
— Я хочу пойти с тобой… — бросс вскинул глаза.
— Почему нет-то, — усмехнулся я, — Сделай что должен, и приходи.
Больше я с ним не разговаривал. Развернулся и посмотрел в сторону северного склона, где меня должны были ждать спутники, которые уже вышли из шахты прямо к целительнице. Всё это мне наконец поведал Кутень, поэтому-то я и был так спокоен.
Где-то вдали, в стороне Камнелома, прозвучал боевой рог. Я лишь отмахнулся — как-то разом на меня накатило ощущение, что сейчас всё начнётся, как обычно.