— Брось оружие! — рявкнул десятник, бородатый и в шлеме, отмеченный красным плащом.
— Это лопата, — проворчал я, втыкая уже покорёженный инструмент между застрявших камней.
Это уже шестое разведанное место, и я никак не мог найти свою телегу… Да ну сожри меня Бездна, она здесь должна была быть! Куда могла запропаститься⁈
— Лучники! — десятник поднял руку, готовясь отдать приказ на стрельбу.
— Десятник, — я вздохнул, отвлёкшись от занимательной копки, — Эти воины будут потом свидетелями, что ты мог спасти своих людей.
Десятник, поднявший руку, замер. С недоверием глянул на лопату в моих руках, потом осмотрел двор.
— О чём ты, бросское отродье?
— О том, что я тебя и твоих людей не трогаю. Пока не трогаю… Но клянусь твоими переломанными ногами, если вы сделаете ошибку, я никого жалеть не буду.
С этими словами я материализовал в руках Губитель. Воины вздрогнули и напряглись, но я спокойно перевернул его рукоятью вперёд и протянул десятнику. Тот, прищурившись, подошёл сам, явно не желая терять авторитет, и с опаской взял топор.
Потом так и стоял, рассматривая его и пытаясь понять, что он только что видел. Десятник явно был воином бывалым, должность получил не просто так, и поэтому что-то да понял.
Как и я прекрасно увидел, что этот вояка не предатель и верно служит кнезу, причём не за деньги, а по чести.
Задумавшись, десятник всё же бросил лучникам «отбой!» и опустил руку.
— Этой ночью несколько броссов убили охрану на северных воротах. Убили и прошли в эту сторону, их видели стражники со стены. Одного стражника они тоже, кстати, убили, метнув копьё.
Я махнул головой назад.
— Трое их было. Тела двоих из тех броссов найдёшь там, десятник.
Тот махнул рукой, отсылая несколько воинов. Потом спросил, показывая на меня моим же топором:
— А ты, стало быть, третий?
— А я, стало быть, говорить буду только с твоим кнезом, — ответил я и в этот момент бедная лопата с громким треском переломилась.
Несколько воинов вздрогнули, чуть отпрянув, а один из лучников всё же, не выдержав, спустил стрелу.
А потом все смотрели, как она пеплом осыпалась мне на плечо, сгорев в огненной пелене, окружившей меня. К счастью, напряжённый момент выдержали все, и больше никто не сорвался.
Мне даже не нужен был белый камень в Губителе, чтобы предсказать, что сейчас могло произойти.
Больше всего я боялся своего собственного гнева… Встреча с сородичами, которые предали и убивают в Бросских Горах свой собственный народ, пробудила в недрах моей души такую злость, что если она сейчас вырвется, то загнать её обратно мало кто сможет.
Если только Агата… Вздохнув и почувствовав неожиданное облегчение, я склонился, взял новую лопату и стал ковырять злосчастный валун. Где. Моя. Телега⁈
Десятник наконец опомнился:
— Я не понял! А тебе само его величество, царя Могуту Раздорожского, случаем, не прислать, рожа бросская⁈ — он бахнул кулаком по груди, — Кому сказано, падаль хорлова, брось… эээ… лопату!
Я уже не отвечал ему. Лишь мысленно уговаривал себя не злиться, не выпускать наружу гнев…
Агата, моя Агата! Надо бы снова нам инициацию пройти, мне необходимо расти дальше. Хотя постой-ка? Она магистр, и я уже магистр. Ну да и ладно, удовольствие от совместной инициации это не отменяет.
— Нас здесь с полсотни, и ещё дружина боярина в деревне, — десятник, заложив пальцы за пояс, сплюнул под ноги, — Я требую уважения, бросс!
Я промолчал. Это лишь воин, который делает своё дело — его долг бороться с любой опасностью, угрожающей Камнелому. Он и знать не знает о чародейке холода, приехавшей в Углеяр днём ранее, и которой служит бросс-телохранитель.
Он всего лишь ищет троих убийц, которые нарушили давний договор с Калёным Щитом. Поэтому я всё же решил, что и вправду стоит проявить уважение.
— Это чего⁈ — вдруг изумился десятник, когда Губитель исчез из его руки.
— Ну ты же не думал, что он у тебя будет вечно, — усмехнулся я, — А теперь слушай сюда, если хочешь, чтобы твои люди остались живы…
И, почувствовав вдохновение, рассказал ему как есть. Что следующей ночью на Камнелом готовится нападение.
Что Лучевия вот-вот может объявить войну, и что на юге в предгорьях неподалёку стоит целая армия, которую я пока остановил, завалив дороги.
Что та часть дружины, которая ушла с советником Германом по просьбе лучевийского посла, уже может быть мертва.
И что у броссов в горах тоже всё неспокойно, и оттуда тоже можно ждать нападения.