— Ослиный ты крик! Да чтоб тебя… да чтобы твоя печень от маюновых слёз разбухла! Да чтоб у тебя… у-у-ух!!! Ты-ы-ы…
Я всё же улыбнулся, вспоминая, что ещё не так давно я бы не позволил Виолу так разговаривать со мной. Сейчас же я слушал и с удовольствием впитывал каждое слово, понимая, что шалость удалась на славу. Такое возможно только с довольно близким другом, и мне, как бывшему Тёмному Жрецу, это было всё ещё непривычно.
— Коснулся-таки Петры? — шёпотом поинтересовался я.
— Веселишься, да⁈ — Виол вскочил, — Ты — зло во плоти! Ты… Ты!..
— Вестник зла?
— Вестник⁈ Да ты — сама суть зла! Ты — концентрация её сосредоточения, амальгама её самой сущности, ипостась чужеродного первоэлемента! Как ты мог⁈
— То есть, ты предпочёл бы потерять мужскую силу?
— Я… да я… но ты… ох, Маюна тебе в глотку! Ну неужели нельзя было мне просто сыпь на заднице наколдовать?
Я поморщился:
— Каков хитрец, — и серьёзно добавил, — Нет.
— У-у-у, громада! — он стиснул кулаки и едва не завыл, словно сейчас должен был превратиться в упыря, — Как я теперь вообще могу ей показаться на глаза⁈
— Ну ты же взрослый человек… Относись к этому проще.
— С любой другой… но не с Петрой!
Он вскочил, красный, как варёный рак, и ушёл, едва не метая молнии во все стороны. Всё-таки Виол был мощным бардом, и сейчас я чувствовал его силу буквально всеми своими магическими фибрами.
Ну, ничего, переварит это в себе и остынет… Зато теперь он точно в Камнелом не сунется.
Едва бард исчез, как из-за спин воинов появилась Креона. От её красивого платья и причёски остались одни воспоминания, поэтому уставшая чародейка просто присела рядом со мной на грязную землю.
— Говорила с кнезом? — спросил я.
— Малуш, кнез благодарен тебе. Ты спас жителей деревни и советницу Петру, — и добавила шёпотом, — Я сказала, что ты сделал это потому, что охранял меня, и что ты просто мой телохранитель, но не думаю, что он поверил.
— Молодец.
— Кнез хотел бы переговорить с тобой лично. Что ему могли сказать десятник и Петра, я не знаю.
Я кивнул. На самом деле мой Кутень прятался в тени обломков всего в нескольких шагах от кнеза, и я прекрасно слышал большую часть разговора.
Кнез ещё ночью получил весточку от Могуты Раздорожского, чтобы Камнелом готовился к осаде. Грядёт большая война, в Лучевии переворот, лучевийцы собираются напасть, и первый удар может быть на северо-востоке.
В письме было указано, что царя Могуту посетила Агата Ясная, и она уверила, что царь Нереус остаётся верен Троецарии. Что клевета о его шашнях с лучевийцами является лишь клеветой, и что в ближайшее время Нереус прикроет Южный проход в горах и пришлёт подкрепление к Камнелому.
А подкрепление точно понадобится… По сведениям Могуты, удар по Камнелому может последовать даже из Бросских Гор.
Услышав про Агату, я улыбнулся. Умница магистр, везде успевает. Одна делает для Троецарии больше, чем весь магический Совет Камня, заседающий на своём Острове.
Хотя насчёт Нереуса я был не особо уверен… Да, отец Виола не предатель, но, судя по его характеру, как бы ему самому не попасть в осаду. Если кнез Солебрега ударит в спину южному царю, то подкрепления мы не скоро дождёмся.
Креона, разглядывая в просветы под ногами воинов, как Глеб Каменный переговаривает с Петрой и другими воинами, прошептала:
— Надеюсь, Виол что-нибудь расслышит и потом раскажет?
— Кстати, а что там с Виолом произошло? — как бы невзначай поинтересовался я, — А то что-то он злой…
— Я сама не понимаю, но это случилось после того, как он спас жизнь Петре Слышащей, — сказала Креона, — Там, под горой, когда неожиданно началось землетрясение…
В этом моменте я потупил взгляд, участливо кивая. М-м-м, землетрясение, какой ужас! Наверняка это всё происки заговорщиков.
— … Петра сама вела всех нас по пещере и говорила, когда спешить, а когда ждать. Только поэтому мы и прошли, потому что в одном месте нас могло бы просто завалить, если бы не она. Но в какой-то момент под чародейкой раскололся пол, и она едва не свалилась в пропасть. Виол успел схватить её за руку и вытащить.
— И всё? — выражение лица у меня было наивно-удивлённое.
— Да, она была прям восхищена его смелостью, — сказала Креона с неожиданной ревностью, — Он поцеловал руку Петре, но там всё грохотало и осыпалось в пещере, и ей пришлось быстро выводить нас дальше. А потом он почему-то к ней больше не подходил, — она улыбнулась.
Улыбнулся и я. Ну и чего бард тогда злится? Никто же не услышал, как он выпустил газы, едва коснулся чародейки… Вот будь в той пещере гнетущая тишина, тогда его недуг бы все расслышали.