Даже будучи Всеволодом Тёмным, я знал, что ремесленная магия — особая. Как и бардовская, она подчинялась своим собственным законам, где трудолюбие и терпение часто значили намного больше, чем сила и талант чарующего.
И если бардовскую магию я до сих пор считал отчасти шарлатанством, то ремесленная магия не раз спасала мне жизнь, поэтому я относился к ней серьёзнее некуда.
Помнится, я пробил своим магическим ударом мантию Второго Жреца, сшитую лучшим магистром-портным Империи. Моя же одежда была сшита малоизвестным ремесленником-послушником из далёкой страны, но я долго искал этого мастера.
Законы магического ремесла были таковы, что послушник, хоть и с трудом, но мог превзойти магистра. Верёвка из тысячи тончайших нитей будет прочнее, чем верёвка из десяти толстых жгутов.
Послушник-ремесленник не может создать крепкий магический жгут, но он будет сидеть днями, создавая тонкие нити. Магистр же просто не будет тратить на это времени.
Итог один… Я пропустил удар, но убил Второго Жреца лишь благодаря тому, что портной, шивший мне одежду, потратил на её создание несколько месяцев.
Поэтому я с особым пониманием относился к тому, что Брогг покрикивал на своих помощников, когда те, ленясь, наносили девять ударов вместо десяти. Правда, вскоре по косым взглядам я догадался, что кузнец ещё сдерживается в нашем присутствии, поэтому мы с Креоной решили всё-таки не мешать.
У них тут своя рабочая атмосфера, пусть и пропитанная руганью, и я бы не хотел стать причиной какого-нибудь изъяна в доспехе. Поэтому, когда с меня окончательно сняли все необходимые мерки, мы вышли из жарко натопленной кузницы.
Советники и помощники кнеза, которые за день уже изрядно мне надоели и которых я взашей выгнал из кузницы, уже который час дежурили на улице и сразу же подбежали с кучей вопросов.
Они затараторили, а я лишь устало потёр лицо. Ну, я же сам на это подписался, спас советницу Петру с народом Углеяра, да ещё и практически спас город от атаки с юга. С атакой тёмных сил местные столкнулись впервые, и теперь буквально смотрели мне в рот, ожидая наставлений.
С одной стороны, кнез поступал глупо, полностью доверившись мне, потому как видел меня впервые. С другой стороны, у него не было выбора — он и так потерял половину дружины с советником Германом, от которого до сих пор не было вестей.
— Господин Малуш, нужны ваши рекомендации по зачарованию артефактов. Юный Лука смог повторить солнечный свет, но надо проверить…
— Господин Малуш, мы укрепили стены, как вы и говорили, но необходимо осмотреть…
— Господин Малуш, Могута Раздорожский прислал очередного гонца.
Последнее заявление заставило меня внимательнее глянуть на говорившего.
— Да, кнез готовится его принять, чтобы выслушать, но… — начал было советник, заметивший мой взгляд, но я оборвал его:
— Смердящий свет, да вы с ума сошли! Как, расщелину вам в душу, принять⁈
— Он предъявил особую печать Раздорожья, господин Малуш, и он принёс срочное донесение. Но, как вы и сказали, к кнезу мы его пока не пустили, как и двоих до этого. Он на площади, ожидает приёма.
Облегчённо выдохнув, я растолкал их и быстрым шагом пошёл прочь с кузнечной улицы. Одновременно послал вперёд Кутеня, и цербер понёсся над крышами чёрной молнией.
К счастью, вестники наивности послушали мои предостережения. Я предупреждал, что армия Бездны будет посылать гонцов под разными именами, но кнез даже не представлял, с какими силами они сражаются. Дело было не могуществе, а в коварстве.
И если первые двое кинулись на дружинников сразу, как им предложили подождать магов, чтобы проверить их на ложь, то сейчас прибыл явно особый гонец. Магические печати — дело особое, и её подлинность может проверить только сам кнез.
Что-то громко хлопнуло сверху, со стороны кнезовой крепости. Над богатым кварталом, к которому я шёл, поднялся чёрный дым. Кутень уже успел передать мне, что гонец, которого под разными предлогами так и не допустили к кнезу, сжёг себя у самых ворот крепости. У-у-у, грязь, не вытерпел!
Видимо, я ещё не исчерпал свой запас удачи, потому что в этот раз нас пронесло. По счастливой случайности, перед крепостью оказались Виол и Витимир Беспалый, тот самый Тёмный, принявший нашу сторону. Точнее, не отказавшийся от служения настоящему Хмороку.
Виол выступал перед толпой, наводнившей площадь, и обличал на сцене пойманного шпиона, который разносил по городу губительные слухи. И, видимо, бард что-то услышал или почуял, когда по площади прошёл дружинный отряд, провожающий гонца к кнезу.
К счастью, десятник у дружинников был Андрий, тот самый, из Углеяра, поэтому он постарался задержать гонца у ворот и послал человека ко мне. Ну, а пока посланец бегал, к воротам подошли Виол с Тёмным, и они то разглядели в гонце смертника, заколдованного мощной магией самосожжения.