— Я — закон! — Волх вскинул посох, — И я решаю!
По рядам упырей неожиданно пробежались удивлённые хрипы. Знахарь явно забылся, потому что даже Хморок, бог мрака и смерти, всегда чтил древний закон. Это были его слова, что пока живы эти обычаи, жив и он.
Существовало даже поверье, что в древности Хморок ушёл, потому что хотел сразиться со смертью. Само небытие было его противником, и Хморок не отказался.
Но сейчас, получалось, будто Хморок хотел убить самого себя? Знахарь Волх, объявивший себя мессией, отказывался от закона, установленного самим богом?
Волх остановился, недовольно заскрипел зубами, чувствуя, что сила его заклинания недостаточна, чтобы контролировать запротестовавшие души броссов. Он окинул взглядом свою армию — горящие глаза упырей смотрели на него все как один, но в них не было животной ярости. Сейчас армия броссов желала знать, почему Волх отказывается от самого древнего обычая.
Броссы хотели видеть, что тот, за кем они идут, чтит их законы. От поединка один на один не отказывался ни один великий бросский вождь, каким бы кровожадным и жестоким он не был. Тем более, когда звучит такой красивый призыв «сохраним жизни».
Волх спрыгнул с Дымящегося и двинулся ко мне уже своими ногами. Упыри, рыча и хрипя, сдвинулись, образуя сначала коридор, а затем и круг.
Сначала я думал, что знахарь одет в чёрный доспех, но теперь видел, что это наполовину мантия, наполовину кольчуга, сплетённая из чёрных колец и нитей.
Чёрные длинные волосы, чёрные борода и усы… Горящие магическим светом глаза. В руках искривлённый посох, на конце которого в расщелину воткнуто широкое чёрное же лезвие. При необходимости этим посохом можно и горло перерезать.
Броссы-упыри таращили свои глаза то на Волха, то на меня. В таком состоянии они остро чувствовали магическое излучение, и сейчас искренне недоумевали. Этот выскочка их Камнелома ни в чём не уступал их знахарю.
— Малуш, — начал Волх, — Тебе был дан шанс, когда я оставил тебе жизнь…
Я чуть откинул голову, расхохотавшись.
— Так и я даю тебе шанс, Волх… или, быть может, называть тебя просто Первый?
Надо было увидеть, как тот растерялся. На мгновение его аура зарябила, будто зачихала от магической пыли, в меня несколько раз ударило её сиянием…
И тут я догадался. Отец-Небо, сожри меня с Бездной! Это же… вот я вестник тугодумия!
Когда я назвал его Первым, я лишь имел в виду, что он сильнейший в этом мире. Но сейчас, когда я увидел его удивление, и когда в меня пахнуло такой знакомой и несдержанной злостью…
Он не просто Первый… Он Первый Жрец из того мира, откуда меня вытащил Отец-Небо!
— Да, Десятый, — хищно ощерившись, тот пристукнул посохом по земле, и плотная Тёмная Аура изошла от него туманной волной и окутала нас обоих, — Не думал, что ты догадаешься, но так даже лучше.
К его удивлению, я не испугался, тоже улыбнувшись в ответ. Потому что мне уже давно было интересно, какой на самом деле я достиг силы… А тут такой шанс сравнить!
Глава 18
Едва нас окутала Тёмная Аура, напоминающая дымное облако, как звуки окружающего мира словно исчезли. Осталось лишь недалёкое эхо, а фигуры окружающих нас броссов-упырей смазались, превратившись в смутную дымку.
Мы словно оказались в кусочке другого мира… Вокруг меня воздух заискрился и замерцал — так реагировала на Тёмную Ауру моя бросская кровь. Сам я почувствовал, как внутри поднимает голову ярость, разогретая кровью, но уже заученным усилием охладил свой пыл.
Непосвящённый подумал бы, что Жрец затянул меня в саму Тьму, но я знал, что это не так. Хотя сам частенько обманывал так противников. Кстати, добровольно лезть в Тёмную Ауру к сильному Жрецу может только самоубийца. Ну или такой безбашенный варвар, как я.
Но я не спешил. По самодовольному лицу Волха было видно, что Первому не терпится выговориться… Его прямо разрывало от злорадства и хвастовства. По иронии судьбы оказалось, что в этом мире я, Десятый, возможно, единственный, кто сможет понять Первого и оценить его достижения.
— Ну и как тебе бросское тело? — Первый ощерился, подняв руку и вызвав в ней сгусток Тьмы, — Ты когда-нибудь мог предположить, что призыв Тьмы может пробуждать источник магии огня?
При этих словах сгусток Тьмы в его ладони начал искриться и вдруг вспыхнул. Ого, а он зашёл в своих экспериментах чуть дальше, чем я… Вот только жечь одну силу другой не самое умное решение.
От меня не укрылось, что его ладонь покраснела и задымилась. Первый, приняв свою прошлую силу Тёмного Жреца, так и не решил до конца проблему — бросская кровь явно противилась Тьме и буквально пылала в венах Волха.