— Виол, вестник ты тугодумия! — выругался я, — Делай что-нибудь!
— Но громада… — заспорил улыбающийся бард, отлепившись от губ какой-то блондинки.
Я только тут заметил, что на нём повисли уже две девицы, которые радостно целовали его в щёки.
— Мы всё-таки могли бы и задержаться тут на празднество, — он подмигнул, щурясь от счастья, когда на него накинули венок и ещё одна радостная камнеломка обняла его сзади.
Правда, эта поклонница оказалась такого размера, что легко вынула барда из объятий конкуренток, заодно оттолкнув их своими телесами. Да и, судя по возрасту, она ещё застала уход Хморока, хоть и пыталась скрыть это яркой косметикой.
Поэтому Виол, которого повернули лицом к новому счастью, резко понял, что так-то этот варвар прав… И, спасаясь от ярко-красных надвигающихся губ, он открыл рот и в панике издал блеющий овечий крик:
— Бэ-э-э-э… — его глаза расширились, — … э-эзмолвие повисло в небесах, и бе-е-езмятежность отгоняет страх, покой в твоих растерянных глазах…
Я едва заметил, как незримая волна прокатилась по тонкому эфиру — Виолу всё-таки удалось взять себя в руки.
— … меня оставила в забытых снах!..
Виол пел, и скрутившая его камнеломка застыла с растерянным лицом, а потом обернулась и закрутила головой, словно искала кого-то. То же самое делали и девушки рядом — они с растерянными улыбками оборачивались, разыскивая Виола. А он, выскользнув из обмякших рук, которые наверняка могли ломать камни, деловито себя отряхнул и тут же шагнул ко мне.
— Громада, а нельзя побыстрее? — бард, бросив последний взгляд на спину несбывшейся любви, быстро пошёл вперёд.
Я, только хмыкнув, кивнул Креоне и Луке, намекнув, что надо спешить.
Магия барда работала прекрасно, накрыв всех нас. Мы завернули в закоулок, где Бам-бам ширкал иголками по кирпичным стенам, скидывая ленточки.
— Эх, там так хорошо! — мечтательно выдохнул Лука.
— Лука, ты можешь остаться, — на полном серьёзе сказал я, остановившись, — Дальше будет только опаснее.
Тот сразу обиженно надулся, у него блеснули глаза:
— Да ну как вы так могли подумать, господин Малуш!
Наши сборы были очень быстрыми. К сожалению, привести себя в порядок мы не успевали, да и после битвы, когда весь город ещё ходит в пропахшей битвой одежде, мы бы наоборот слишком выделялись. Так что новую одежду пришлось взять с собой.
Когда в дверях моей комнаты стала сгущаться Тьма, я моментально вызвал в руку Губитель. Но это оказался Витимир Беспалый, который, превратившись из тени в человека, глянул на свою руку и одобрительно закивал. В другой он держал внушительный мешок.
— Я уж и забыл, когда так делал в последний раз, — усмехнулся он, подвигав пальцами и превращая их то в тень, то в плоть, — Спасибо за такую силу.
Я лишь усмехнулся. Техника с обращением в тень хорошая, но безобидная, больше для маскировки — слишком уже медленное превращение, не как у мгновенного цербера. Чтобы применять это в бою, надо постараться, ведь клинок, поймавший тело в момент превращения, разрубит его ещё легче.
— Надеюсь, ты потратишь её с умом, — сказал я.
— Я видел, как вы расправились с врагом в подворотне. Но таких в городе ещё много, так что на пару дней я тут задержусь.
— А потом? — спросил я.
— Мы с Евфемией отправимся в Кумотан.
— Куда⁈
— Это жаркая и пустынная страна на юге, за Срединным морем. Отсюда в Лучевию, потом морем попробую в Заревию, если корабль найдём.
Я не стал говорить, что его путь может быть опасным, лишь спросил:
— Что там, в этом твоём Кумотане?
— Говорят, там есть Храм Лиственного Света.
Надо сказать, я искренне удивился. Даже бард выглянул из соседней комнаты.
— Никогда о таком не слышал… Вера лиственников отвергает храмы. «Древо сбрасывает листья не для того, чтобы они падали, а для того, чтобы летели». Так у вас говорят, да, громада?
Я задумчиво почесал затылок. Он что, издевается? Я из жизни Всеволода-то уже что-то забываю, а он у меня воспоминания Малуша спрашивает.
— Ну, да, ага… И зачем тебе Храм лиственников?
— Тёмный путь всё равно остаётся тёмным, ты же знаешь, что Тьма всегда искушает. Бездна стучится в мою душу, и поэтому, чтобы укрепить сердце, я хочу больше изучить этот самый Лиственный Свет.
— Бездне недолго осталось, — усмехнулся я, и тут же почувствовал, что это ложь.
Даже бард растерянно потрогал татуировку струны на плече и переглянулся со мной. Потом, покачав головой, отправился за своей лютней.
— Ты же понимаешь, бросс, что то, что здесь творится, и что произойдёт в Бросских Горах, лишь малая часть битвы? Хморок вернётся, но это лишь шаг… Он подвластен законам мироздания, да и в душах его последователей давно разброд, а Бездна никуда не денется.