Со звоном прокатился по ступеням и воткнулся лбом в чей-то золотой доспех. Кажется, это мёртвый Храмовник Яриуса, и в нём торчит несколько копий.
Оглушающий грохот заставил меня вжать голову в плечи и закрыться руками. Источник интуитивно выпустил огненный щит, закрывая меня, но он не появился… зато меня засыпало грудой мелких камней и едва не втиснуло под труп Храмовника.
Я ожидал, что сейчас меня раздавит и выкинет в темноту смерти, но нет… Я был жив, и наступила тишина. Грохот и хруст прекратились, а забившаяся в нос и глаза грязь перестала шуршать.
Спустя несколько секунд, проведённых в относительном покое, я стал выбираться.
Я стоял по колено в каком-то мелком месиве из известняка и песка. Храма Хморока больше не было.
И он не просто развалился… Он рассыпался едва ли не в мелкую пыль, будто древние зодчие построили его из песка и щебня. Как ещё могла получиться та гора насыпи, оставшаяся от монументальной башни?
К счастью, Храм осыпался большей своей частью совсем с другую сторону, иначе бы я оказался погребён под тоннами отсева. Я наклонился, взял в руки мелкий камушек и легко перетёр его в пыль.
Сила Хморока покинула Храм. И не просто покинула… Из стен будто высосали жизнь и твёрдость.
Вокруг башни всё было усеяно телами, тут и там торчали клинки и копья, но различить павших было нельзя. Все усыпаны мелким слоем грязи, а где-то тела вообще скрылись под обвалом.
Обернувшись, я вздрогнул, когда увидел перед собой огромную раскрытую пасть, собравшуюся меня сожрать. Потом до меня дошло, что это оторванная и потухшая голова дьявола — безжизненные пустые глазницы, из которых ещё вился сизый дымок, смотрели на Храм, а открытый рот застыл в последнем ужасающем крике… А где нижняя челюсть?
Не удивлюсь, если окажется, что древесный великан порвал пасть Дитю Недр, отрывая голову. А где, кстати, тот великан?
Гряда тонких острых скал вокруг Храма была прорвана. Насыпь, оставшаяся от башни, была странной формы, и мне сначала показалось, что под завалом может быть тот древень. Но нет, прокопанный от прорези в скалах овраг и торчащая из насыпи когтистая едва дымящаяся рука намекнули мне, что там безголовое тело дьявола.
С кряхтением вытянув ноги из завала, я пошёл по полю боя. Хрустя крошащимся под сапогами известняком, я перешагивал тела и оглядывался. Но ведь Хранители же начали побеждать Храмовников Яриуса, когда я пробивался к башне…
Среди тел были и люди в мантиях, я узнал форму тёмных магов, помогавших Шану Куо. Видимо, на помощь подоспели, но все тут и полегли.
Когда я, наконец, обошёл оторванную голову дьявола, то посмотрел в ту сторону, где я вышел из пещеры. Пещеры не было — на том месте лежали обугленные останки древесного великана, и он застыл в такой позе, будто бросился прикрыть своим телом вход в пещеру.
— Лука, — вдруг прошептал я, окончательно всё вспоминая, — Креона!
Спотыкаясь о тела, я поторопился вперёд. Привычным движением вызвал в руке Губитель… да продрись ты небесная! Я и забыл, что его нет!
Перехватил по пути чьё-то копьё-алебарду, выдернув его из какого-то тёмного. Наконец, я добрался до груды обугленных сплетённых деревьев и, замахнувшись, стал остервенело разгребать завалы, пробиваясь к пещере. Пока я махал и рубил, из меня вырывалось море ругани… И на сраную Бездну, и на тупого Хморока, и упрямого Отца-Небо. Ни хрена не понятно! Что я здесь делаю⁈ Что произошло⁈
— Боги, чтоб вас! Ничего сами не могут! — рычал я, отламывая огромный кусок бревна.
Весь уголь и трухля быстро оказались вырублены, и лезвие алебарды теперь врезалось в сочную мякоть древесины. В нос ударил запах лесопилки. Деревья были так тесно переплетены, что некоторые брёвна и жерди, когда я перерубал их, резко выпрямлялись, да так, что мне пару раз здорово прилетело.
Лезвие вдруг пробилось сквозь волокна и нырнуло внутрь, заставив меня дёрнуться следом за ним. В лицо ударил холодный… да чтоб эту чародейку!.. Слишком холодный воздух, аж снежинки завихрились.
— Креона!
Неужели опять холод души выпустила? Да чтоб эту хладочару! Агату наказать за то, что другой магии не научила — чуть что, так себя замораживает! Достало!
— Малуш… — донёсся хриплый голос чародейки.
— Жива, — выдохнул я, — А Лука⁈
Ответа не последовало, и я стал ещё более остервенело прорубаться внутрь. Руки и ноги, ещё минуту назад казавшиеся обессиленными, потихоньку наливались мощью, словно этот мир наконец-то признал меня и стал подпитывать энергией.