— Кстати, а кем ты себя больше сейчас чувствуешь? — спросила Мать, — Малушем или… как твоё имя в прошлом мире, сын?
— Всеволод.
— И кто ты сейчас?
В ответ я лишь пожал плечами. Мне трудно было ответить на этот вопрос.
Я сижу здесь и чувствую себя как дома. Знаю, что без причины никто не обидит, и ощущаю единение с Бросскими Горами. Но в то же время понимаю, что большей своей частью я — Всеволод Десятый.
Просто у Десятого жизненного опыта было больше, вот и давит он своим авторитетом юного Малуша. На ду и ладно, мы с этим разберёмся… Малушева горячность и темперамент мне не раз помогали.
— Хморока больше нет, — задумчиво сказала Мать, — Броссам будет трудно принять это.
— Не думаю, что он ушёл совсем, — признался я, — Но бога тьмы и мрака, каким его все знали, теперь точно нет. Он ушёл.
— И зачем же он это сделал?
Я усмехнулся. А вот теперь, кажется, настал главный момент, ради которого и закрутилась вся эта история… и с Малушем, и с Всеволодом, и с падением Бездны.
Я выложил на стол перед жрицей веточку, отломанную от древесного великана.
— У вас теперь есть Вечное Древо. Оно у вас и так было.
— Броссам будет трудно это принять, Малуш. Новая вера не принесёт нам мира.
— А он был? — спросил я, — Сколько стражей полегло за этот год?
Мать требовательно подняла руку, чтобы я замолчал.
На самом деле мы оба знали ответ. Что примет Мать, то рано или поздно примут все броссы, именно поэтому Волх и пытался взять с боем вулкан Жерло.
Но я вошёл сюда без единого удара меча…
Жрица с сомнениями смотрела на ветку. В её глазах не было той злости, что я встречал на лицах броссов, когда они впервые изгоняли Малуша за лиственную веру из гор. Скорее, на лице жрицы отразилось понимание, с каким трудом будет происходить принятие новых устоев.
До этого Мать всегда была незыблемой опорой для душ гордых горцев. Но теперь…
— Куда ты теперь, Малуш? — вдруг спросила она.
— Найду мальчишку по имени Лука. Он… он очень важен для меня, и его похитили Храмовники Яриуса. Затем мне надо отправиться в Межемир, там девчонка по имени Дайю. Наши с ней пути разошлись, но я должен попытаться вернуть её…
— Кажется, ты не договорил.
Общаясь с богами, я привык, что они часто знают о тебе больше, чем ты сам. Поэтому ответил без особого удивления, вспомнив, о чём мне говорил тёмный Витимир Беспалый в Камнеломе.
— Дальше, если всё получится, я думаю отправиться в Кумотан, это страна на юге за срединным морем. Там единственный в мире храм лиственников…
— Ты расскажешь им, что броссы теперь обратились в лиственную веру?
Я покачал головой, вспомнив улыбающегося Луку с поднятым молотом.
— Нет, я расскажу им о том, что теперь у них есть Шиповниковая Ветвь. Колючая ветвь, готовая постоять за веру, — со вздохом сказал я, — Мира это, конечно, не принесёт. Но боги явно заигрались.
Сказав это, я вдруг осознал, что именно мы сделали с Лукой в той глубокой пещере, когда скинули семя в пропасть. Кажется, это как раз и был момент появления новой ветви.
Я вспомнил лиственников, которые таскались с этим семенем по всей Троецарии. Кажется, они сами не знали, что с ним делать, и их предназначением было просто ходить из угла в угол континента и ждать, когда Древо укажет им судьбу.
Мать задумчиво глянула на веточку, лежащую на столе.
— Шиповниковая Ветвь… — она вздохнула, — Храмовники Яриуса ушли на запад, к Северному заливу.
Она пояснила, что их туда повели приспешники Волха, которые знают тропы в обход магических зон. На берегу залива пришвартован корабль, и Храмовники собираются переплыть к Хладограду.
Я кивнул. Это была очень важная для меня информация.
— Ступай, Малуш, — строго сказала жрица, — Отдыхай. Ты проведёшь с нами обряд «материнских слёз», а завтра уже отправишься своей дорогой.
Сказала она это особым тоном, который подразумевал, что ни один бросс не ослушается матери. И мне осталось лишь кивнуть, иначе я почувствовал, что меня не просто изгонят из Бросских Гор… Как бы и моя горячая бросская кровь своих свойств не лишилась после такого ослушания.
Матери можно перечить, кроме отдельных случаев. Сегодня был именно такой.
Мать, увидев, что я всё понял, мило улыбнулась:
— Да не встретятся тебе под ногами шаткие камни.