Я чувствовал, как горят на моей кожи надписи, сделанные моей же кровью. Древние молитвы огневиков, смысла которых я не понимал, но чувствовал, как они едва ли не пылают, отзываясь на песнопения сопровождающих меня воинов.
Мать разрешила мне молчать, ведь заучить тексты, а уж тем более понять их смысл за несколько минут было нельзя. Но странным образом каждое слово находило отклик в моей душе, и я знал, что это песнь о древних временах. Когда броссы впервые вышли в этот мир и рука об руку с богами сражались с огромными существами, пытавшимися этот самый мир уничтожить. Да уж, ничего за столько лет не изменилось…
Постояв несколько минут у пылающей каверны, мы отошли к ждущим на краю кратера броссам. Там перед Матерью воины вставали на колени, и она с заплаканными глазами коснулась лба каждого.
Я был последним, и почувствовал странный трепет, ощутив её пальцы на коже. Потом услышал голос:
— Благословляю твой путь, Малуш.
Я поднял на неё глаза.
— Разреши вопрос…
— Спрашивай.
— Ты сказала, что Хморок сдерживал Тьму… Но ведь он был богом мрака и смерти! Он повелевал Тьмой.
— Не всё так, как тебе кажется. Матери виднее, чем занимался её сын, — жрица покачала головой, и всё же добавила, — Когда-то Хморок был броссом, и у него был свой путь. А у тебя свой.
Я поджал губы, чувствуя, что у меня опять всё смешалось внутри. Казалось, вот только выяснил истину, а мне бросили в лицо совсем другую. И ведь не поспоришь! Все эти истины, копни глубже, сразу правильные и опираются на непреложные доказательства.
— Теперь ты понимаешь, зачем броссам Жерло? — вдруг спросила жрица.
— Да, — со вздохом ответил я, — Это нерушимая опора для тех, кто сомневается.
— Истинно так.
Я хотел встать, но рука Матери придержала меня. Она продолжила:
— В северных племенах, там, где такой холод, что остудил даже бросские сердца… В этих жестоких и диких племенах ересь Волха превратилась в особо ужасную веру, и разведчики сказали, что их видели на западных тропах, — тут Мать прошептала, — Для них уже и Жерло не матерь всех броссов.
Послышался ропот жителей, стоявших вокруг. Для многих это оказалось новостью, и те, кто надеялся, что в Бросские Горы наконец пришёл мир, вдруг поняли — нет, война только начинается.
Тут я заметил, как дрожат пальцы у жрицы. И понял, что она тоже невероятно волнуется… Она боялась тех изменений, что пришли в Бросские Горы.
Ведь Волха нет, но проблема не исчезла. Его мерзкое дело живёт уже само по себе, ползёт своими щупальцами в каждое горное селение, и как с этим разбираться, скованные тысячелетиями традиций броссы просто не знали.
— Кенна и Дунай проводят тебя до западной тропы, но дальше ты пойдёшь сам. Это твой путь, но тебе придётся вернуться.
— Жерло ответило? — спросил я.
— Да. Ты ещё не принёс в горы спасение, — сказала она, — Но принесёшь.
— Эээ… И всё? — вырвалось у меня.
И я не удивился, когда Мать просто пожала плечами.
— Ну, а что ты хотел? Жерло — мать, и её дело лишь ждать и надеяться на своих сыновей. И верить в них.
Я опустил взгляд, пряча своё потрясение. Да они тут издеваются⁈ Но ответил я, конечно же, согласием:
— Хорошо. Да будет так.
Креона, к счастью, поправилась настолько, что теперь могла идти. Да и вообще, судя по её виду, она готова была уползти отсюда даже истекающей кровью, даже при смерти… Адская жара, которая стояла на вулкане, иссушала чародейку холода не по дням, а по часам.
Виол после разговора с жрицей ходил хмурый. На мои вопросы он только отмахивался — «потом». Хотя я и так подозревал причины его недовольства, потому как я был броссом.
Бард столько времени потратил, пытаясь придумать для старшей жрицы выход, как сейчас броссам лучше всего сгладить углы с Троецарией, а именно с Могутой Раздорожским. И наверняка все его часы медитаций и размышлений, весь ворох заумных рассуждений и советов разбились об одно маленькое, но нерушимое веками обстоятельство…
Бросское упрямство. Вот уж действительно ещё одна незыблемая опора…
Медоежу, к сожалению, идти было ещё нельзя. Но я и не спорил — целители сказали, что вытащили зверя с самого края, и вообще чудо, что он выжил. Чудо это, конечно, было совершено нашей Креоной.
Когда мы уходили, по городку сновали деловитые огневики. Тут и там виднелись стопки броней и ряды орудий у стен — жители готовились к осаде. А когда мы спускались по склону, в незримого защитного купола стояли кольцом младшие жрицы и водили руками, явно укрепляя магическую защиту.