— А сейчас зачем прибыл?
— Знаешь, события там сверху меняются, как ураган, богам всё как-то не до смертных… Но я понял, что мне нужно с тобой встретиться.
Я лишь усмехнулся.
— Не скажу, чтобы мне сейчас была прямо нужна твоя помощь, — признался я, — Думаю, у нас достаточно сил, чтобы пройти это ущелье без божественного вмешательства.
— Гордый, гордый, гордый Малуш, — Стрибор замахал веером, потом ткнул им в меня, — Ты ведь Малуш, так?
— Ну, допустим… Что, Хморока во мне уже не чуешь?
— Мы не чуем Хмарока нигде! — Стрибор соскочил с воздушной подушки, встав рядом со мной, — Понимаешь? Боги взволнованы!
Неожиданно рядом со мной зашевелилась Креона и повернула голову:
— Истинно так, смертный. Я не чувствую своего мужа.
— Здравствуй, Морката. Светлых лун тебе, богиня холода.
— И тебе лёгких ветров, Стрибор. Что забыл южный бог в наших широтах?
— Да всё то же… Мир то ли разрушается, то ли перерождается, — Стрибор поморщился.
— А ведь это отличный повод выпить! — в нашу идиллию неожиданно ворвался Виол.
Он, обнимая свою лютню, вывалился откуда-то сбоку и чуть было не шмякнулся рядом, но замер у самой земли и, улыбаясь, стал дёргать струны.
— Как злодейки напоили вдруг беднягу-паренька, и в ущелье заманили, и разделись…
Допеть ему не дали:
— Маюн⁈ — в унисон переспросили Морката и Стрибор, — Но… где ты был?
Виол-Маюн, витая в нескольких пальцах от земли, перевернулся лицом вниз. Потом смачно рыгнул и это словно подбросило его обратно на ноги.
Утерев губы и виновато улыбнувшись перед скривившейся Моркатой, он заявил:
— А вы что, значит, потеряли меня?
— Тебя не было видно тысячи лет…
Маюн только отмахнулся, потом подскочил ко мне и облокотился о моё плечо локтем. И стал рассказывать, обращаясь только ко мне.
— И вот с этими богами всегда так… Вечно они думают только о себе, и при этом думают, что другие тоже думают только о них. А я?
— Что ты? — вырвалось у меня.
— Может, я просто печень лечил в других мирах? Древо, оно же большое…
— Чушь, — сказал Стрибор, — Как ты, низшее никчёмное божество, мог попасть в другой мир?
— А мне просто не с кем было выпить! — признался Маюн, — С кем пить-то? С ним? — он ткнул пальцем в возмущённого Стрибора, — Да с ним же поговорить не о чем, один ветер в башке. Он что вчера сказал, не помнит.
— Эй!
— Или вот Морката… — тут Маюн шепнул, — Ну, признаться честно, я Хморока-то побаиваюсь, он и пришибить способен, но всё же… Морката холодна, как лёд. Какой интерес?
— Ты, хорлова падаль! — в глазах Креона-Моркаты блеснула кровавая луна, — Сейчас ты на тысячи лет пропадёшь в вечном холоде!
— Там хотя бы пиво всегда холодное… — отрезал Маюн и вдруг исчез, чтобы через мгновение появиться прямо перед Моркатой, — А вот такая ты мне больше нравишься, богиня луны и холода. Есть в тебе, оказывается, пламя!
Он тронул струны лютни, глядя в гневные глаза Моркаты. Но настоящую растерянность я почувствовал, когда вокруг стали сгущаться снег и туман, которые сначала оформились в неясный силуэт, а потом он вдруг превратился в Мавшу. Голубовласая богиня рек и морей дёрнула бровками, оглядывая всю компанию, потом спросила.
— Я не опоздала?
Маюн тут же оказался рядом с ней, просто упав растерянной богине на руки. Бог песнопений, конечно же, случайно упал щекой на мавшино откровенное декольте и едва не зарылся в нём лицом.
Тут же затрещала гроза и поднялся ветер. Стрибор, покрывшись сетью молний, поднялся над нами, являя собой разъярённый ураган.
— Ты, бесталанный горлопан, как ты смеешь…
Маюн, правда, уже куда-то исчез, оставив Мавшу поправлять своё платье. Но и это оказалось не концом представления…
Ещё одна яркая фигура возникла во вспышке света, чтобы явить другую девушку с белом полупрозрачном платье и с золотыми волосами. Вот только вместе с ней, прямо у неё на руках, нежась от счастья и утопая лицом в немалых прелестях, появился и Маюн. Судя по всему, Сияна — а это была она — и сама удивилась, что в её эффектное появление кто-то вмешался.
— Маюн! — она отпустила руки, и бог бардов шлёпнулся на землю.