— Да смердящий свет! — вырвалось у меня, когда они достали клинки, но, повернувшись, вдруг стали рубить лодки, — Какого хрена⁈
От неожиданности и какой-то даже детской обиды я сбавил шаг, поняв, что спешить уже особо некуда. Храмовники своими массивными двуручниками расправились с лодками в мгновение ока, и даже вёсла успели поломать.
— Громада, надеюсь, ты держишь себя в руках? — прошептал сзади Виол, явно что-то почувствовав.
— А зачем? — смутилась Креона, — Они поступили глупо. Насколько я знаю Малуша, до этого у них был шанс выжить.
Мы подошли к берегу, где гордо стояли, воткнув двуручники в песок, двое храмовников. Даже шлемы сняли, явив нам черные волосы и бледные лица, с наглыми глазами. Явно откуда-то из средней Троецарии.
Я остановился и со вздохом глянул на продырявленные лодки. Потом посмотрел на свои бросские лапищи, в который раз недоумевая, как в одночасье может закончиться власть всемогущего чародея.
Он может раскидывать армии и брать города штурмом, но стоять здесь, на берегу холодного океана, в полной беспомощности. Эти руки не могут сделать из ничего новые лодки.
— Что, бросс, не ожидал от нас такой хитрости? — улыбнулся тот, что был спереди, — Око Яриуса первым делом учит мудрости, так гласит наше учение.
Я двинул рукой, подхватывая наглеца огненным щупальцем, и через мгновение ока поймал его за ворот нагрудника. От неожиданности тот даже выронил меч.
Второй было бросился на подмогу, но его тут же снесло щупальцем, и рыцарь, кувыркаясь, добил останки одной из лодок. Я даже не тратил сил на этот удар магией, моя аура работала подсознательно.
— Те-те-те… — вдруг стал заикаться Храмовник, — Тебе нельзя убивать! Ты же лиственник, я знаю! Мальчишка сказал, что вы несёте лиственный свет!
Я хотел было высказать ему всё, что о нём думаю, но аж поперхнулся от изумления. То есть, он порубили лодки из уверенности, что я не убью их⁈
— Серьёзно⁈ — вырвалось у меня, — Ты думаешь, что раз я лиственник, то тебе ничего не грозит?
Больше всего меня возмущало то, что они уже видели меня возле Храма Хморока. Должны были видеть.
— Да, лиственник! — тот расхохотался мне в лицо, — Или твоя вера для тебя пустой звук⁈
Сзади раздался звонкий хохот Виола.
— Храмовник, который предал собственное учение и якшается с тёмными, учит других, как им верить? — бард вскинул голову от смеха, — О-о-о, видит Маюн, это надо занести в балладу!
Я кивнул, соглашаясь с Виолом.
— Как ты смеешь, южная морда, похабить своим грязным ртом наше учение⁈ — дёргаясь в моей руке, возмущался Храмовник, — Это не твоего скупого ума дело!
Второй Храмовник как раз поднялся, с кряхтением сдирая с себя помятый золотой нагрудник, и закашлялся, сплюнув кровь. Вломил я ему нехило, и даже не ожидал, что стал таким могучим.
— А теперь отпусти меня и иди своей дорогой, лиственник, — процедил мне сквозь зубы первый, — И моли своё Древо, чтобы я не решил тебя убить!
Скривившись, я за мгновение насытил свои мышцы бросским огнём и, размахнувшись, метнул Храмовника в море. Я был очень зол и явно перестарался, потому что тот пролетел под сотню шагов и бухнулся в ледяную глубину. Как был, в доспехах.
Он, что-то крикнув, мгновение ещё побарахтался, но тут же исчез среди волн. Второй вскочил с четверенек, даже забежал в ледяную воду, поражённо таращась на волны, но тут же выскочил:
— Сожги тебя Яриус! — он развернулся и бросился ко мне с кулаками.
Но его встретил бросский кулак, и Храмовник улетел доламывать уже один раз пострадавшую лодку. Зашевелился среди обломков досок, поднялся с грозным видом и выставил ладони.
Между ними начал разгораться пучок света, Храмовник явно готовил какую-то особо мощную магию.
— Именем Яриуса, бога солнца и света, я покараю… — он не договорил, потому что малый пучок света, который он метнул, тюкнулся в мой чёрный нагрудник и затух. Никакого урона мне эта магия не причинила.
— Великий Яриус, даруй мне силу! — тот нашарил под ногами свой двуручник, и, разгоняясь, рванул ко мне, — Насыть мои жилы светом… уф-ф!
Мой кулак воткнулся ему в грудь. Меч я у него не отнял, а просто оттолкнул. Ну ведь должен же этот тупица сделать какие-то выводы?
— Да как ты смеешь, лиственник, поднимать на меня ру!.. — он опять прыгнул, замахиваясь мечом.
И новый полёт, теперь уже от моей ноги. Мне снова пришлось вымерять силу, потому что я не хотел проломить ему рёбра.