Карина написала последнее сообщение Васе: «Вась, я пойду чилить, а то сегодня день сумасшедший был. Наш пранк удался и теперь Стас Вербин надолго запомнит этот день, бывай»,- Карина выключила компьютер и завалилась спать в одежде, как была, не раздеваясь.
Наутро на страницах журнала «Твой мир» печатного издания и в интернете на их сайте вышла статья под заголовком «Почему депутатам позволено то, что не позволено обычному гражданину». Вся общественность возмутилась очередной безнаказанностью поступка, совершённым дочерью депутата, которая позволила себе наглость и устроила дебош с порчей городского имущества.
Владислав Иванович ехал в Государственную Думу к восьми утра и уже в своём автомобиле узнал новость о том, что стал героем статьи журнала «Твой мир». Эта неприятная новость удивила его тем, что он не заметил ни одного журналиста поблизости, когда заезжал вчера в полицейский участок за дочерью. И когда успели? Открыв интернет и зайдя на сайт издательства журнала «Твой мир», он обнаружил ещё один сюрприз в виде фото, на которых он и его дочь, а так же Михаил, находились в неприятном для себя ракурсе.
- Вот, гады!- Владислав Иванович сильно ударил рукой по рулю, внедорожник вильнул, отозвавшись на поворот руля от удара. Владислав Иванович выровнял машину и закусил губу. Сейчас это для него был удар ниже пояса, так как он хотел баллотироваться на второй срок, а теперь с такими новостями об этом можно не мечтать.
Когда Порше Кайен припарковался на стоянке для сотрудников Госдумы и депутатов, Владислав Иванович заглушив мотор, закрыл глаза и откинулся на спинку автокресла.
«Как теперь вести себя с коллегами? И с журналистами? Эти сейчас из ничего раздуют такой скандал, что мало не покажется! Эх, Карина, Карина, надо было тебя за границу отправить, перебесилась бы там. Теперь откладывать я это не буду,- он открыл глаза, вздохнул и, взяв с заднего сиденья пиджак и кожаный портфель, вышел из внедорожника».
Как только Владислав Иванович появился возле центрального входа в здание Госдумы, его тут же окружили журналисты и, суя ему в лицо диктофоны, засыпали вопросами.
- Владислав Иванович, скажите нам, как получилось, что ваша дочь попала в полицию? За какое правонарушение?- спросил один журналист, тыча диктофоном в ему в лицо.
- Что, вы, намерены делать, если из- за этого инцидента вас не утвердят в списках для переизбрания на второй срок?- вторил ему другой.
- Почему вашу дочь отпустили из полиции? Ведь другие задержанные с ней подростки остались там?- допытывался третий.
Владислав Иванович, только махнул на них рукой, как на надоедливых мух и, пробравшись через толпу журналистов, скрылся за дверьми Государственной Думы, оставив их ждать на улице ни с чем.
Карина встала с постели в час дня, с тяжёлой головой и урчащим желудком. Она схватилась за живот и только сейчас вспомнила, что вчера после приезда домой так ничего не поела. Выйдя из своей комнаты, она поплелась на кухню. Увидев мать, которая что- то готовила, стоя в фартуке за плитой, Карина произнесла: «Доброе утро, мам».
Татьяна повернулась к дочери и, оглядев её всю помятую, её всклоченные синие волосы, вздохнув, ответила: «Добрый день, вообще- то».
- Без разницы,- ответила Карина, намереваясь утащить из салатницы кусочек огурца.
- Иди руки мой и садись есть,- ответила Татьяна.
Карина что- то пробубнила себе под нос, но всё- таки пошла в ванную комнату. Через пятнадцать минут она вернулась уже причёсанная и умытая, плюхнулась на белоснежный кожаный стул и положила руки на стол, как маленький ребёнок. Татьяна поставила перед ней тарелку с супом и сказала: «Так как уже обед, вот тебе суп, только что сварила».
Запах от тарелки шёл такой, что у Карины, не евшей со вчерашнего дня, закружилась голова. Она схватила ложку, кусок хлеба и молча стала уплетать приготовленное матерью. Татьяна села напротив и молча смотрела на свою дочь, пока та не закончила есть.
- Добавки дать тебе?- Татьяна забрала у Карины пустую тарелку.
- Нет, спасибо, мне бы кофе, голова гудит,- она потёрла вески пальцами.
- Конечно, будет болеть, ты, же в три утра почти легла,- Татьяна налила кофе в фарфоровую чашку.
- Не ворчи, это тебя не касается,- огрызнулась Карина. Она всегда была злой, когда её донимали головные боли. Терпеть боль она не могла и не хотела, и из- за этого постоянно злилась и грубила.
Руки Татьяны, державшей чашку с кофе, дрогнули, но она не подала виду, что слова дочери болью отозвались в её сердце, тихо подошла и поставила чашку на стол перед Кариной. Карина схватила чашку и залпом выпила, затем встала и на ходу бросила матери: «Я в школу».