На третий день навстречу встретился обоз из пятидесяти телег с нефтью, которую перевозили в крепких бочонках. Пес с рычанием посмотрел на хозяев и те скомандовали тревогу. Обоз охраняли хорошо, полторы сотни человек при виде встречного обоза приготовили свои луки. Впрочем, то же самое сделали и наши воины. Узнав друг друга, все расслабились и сняли тетивы.
Узнав новости, обозы продолжили свое движение.
Андрей задумчиво смотрел на молодежь, затем не выдержал и догнал их, понукая свою лошадку — Зятьки! Я слышал в Киеве решили делать хорошие свечи в больших объемах?
Саша кивнул — Есть такое дело, а тебе что, свечи на продажу понадобились?
— Я хотел бы вложиться в это дело, может вы мне поможете по-родственному?
Братья переглянулись Колян кивнул — Предлагаю вложиться вместе пятьдесят на пятьдесят и прибыль будем делить пополам. Только мастерские придется под Полоцком строить. Через год туда столицу перенесем.
— Вон оно что! — Андрей надолго замолчал, ведь эта информация была на вес буйвола золотом! Пока никто не в курсе, следует начать в Полоцке строительство своего терема. Нужно успеть пока не поздно выкупить лучшие участки земли в городе!
Достигнув поздно вечером Матархи, все устроились за стенами города, поставив для хозяина и его дочерей юрту. Подумав, Андрей решил поселить в ней и своих будущих родственников. Остальные, стреножив коней, пустили их пастись, а сами расположились кто на телегах, а кто и подними, подложив под голову седла. Утром в сопровождении шести воинов, следующих позади в десяти шагах, отец с дочерьми и братья Татарины отправились за стены города. За стенами стояло около сотен юрт, видно кочевники предпочитали жить вне каменных стен.
Город был довольно большой и хорошо заселен. Стража на воротах не выглядела устрашающе, обычные горожане, не имеющие никакой военной подготовки. Видно давно никто не пытался взять город приступом и греки расслабились. На братьях поверх исподней рубахи был поддоспешник из нескольких слоев шелка. Затем были надеты булатные бриганты, крытые дорогим красным бархатом, поверх доспехов братья накинули булатные кольчуги доходящие до колен с рукавами до локтя, на руках были наручи с булатными пластинами и защищающими кисть, а заточенные пластины, выдающиеся вперед на пять сантиметров при сжатом кулаке могли использоваться как оружие.
Из оружия каждый имел при себе саблю с усиленной елманью. Слегка изогнутая форма клинка позволяла не проминать доспехи а рубить их. Сабля позволяла с легкостью проникать в щели в доспехах. Сабля имела полуторостороннюю заточку, что давало возможность наносить поражающие удары противнику огибая его защиту. За счет изгиба клинок описывает широкую амплитуду. Кривизна клинка едва заметна, благодаря чему она предназначена и для колющих ударов, рукоять для защиты руки имела S образную дужку. Помимо этого клинка были клевец, кинжал и швыряльные ножи.
Половец с дочерьми задержался у лавки с драгоценными тканями, а братья медленно пошли вперед, решив немного осмотреться. Охрана так и следовала за ними позади, стараясь не мешать.
Навстречу по и так узко улице во всю ее ширину шли четверо вооруженных до зубов воинов, у двоих даже щиты с собой были. По виду это были норвеги. Они заставляли прохожих прижиматься к стенам домов, хохоча и показывая на них пальцами. Видно такое развлечение было им по душе, они с удовольствием разглядывали страх в лицах в лицах перепуганных горожан. Одного, который не успел уступить дорогу, ударили щитом и он рухнул на мостовую. Братья переглянулись и продолжили движение посреди улицы, взяв в левые руки клевцы, а правые положив на рукояти булатных сабель. Идущие позади половцы тоже заметили опасность и достав луки, натягивали тетивы.
Один из наглецов указал на братьев и вперед вышли те, что помимо мечей имели щиты. Один что-то прокричал на своем, а, видя что его не понимают, повторил на плохом русском — Я ярл Скуле Бордссон! С какого перепуга вы преградили нам путь? Пшли вон, русские холопы!
Колян подбросил свой клевец и ловко его поймал — Это вы не даете пройти честным людям, если вы не возьметесь за ум, мы научим вас вежеству! Это тебе, пес, говорит не холоп, а русский боярич.