— XIV век?
— Точно так. — И вдруг лукавая улыбка пробилась на губы старичка. — А вы верно заметили ее портрет. Пожалуй, ею единственной стоит заинтересоваться из всей ее родни. Нет, были в роду и другие интересные судьбы, но история Елизаветы самая, можно сказать, фантастичная… С нею, с Елизаветой, связано старинное предание. Именно ее называли Хозяйкой Попрушнеков. Источники характеризуют ее по-разному. Кто-то описывает ее истинной стервой — простите, сударь, за такую тривиальность, — а некоторые называли ее истинной хранительницей и защитницей рода…
— Что за предание? — лишь со второй попытки сумел выговорить Лайнелл.
— Изволите ли видеть, она была вампиром. «Не мертвой».
— Вы сами верите в эту…в этот бред?.. — чужим голосом вытолкнул из себя Фоулн.
— Понимаю ваш сарказм, — покачал головой ученый. — И я сам, надо заметить, разделял его, пока не увидел других картин, написанных с этой женщины уже в XVI и XVII веках… Здесь жаль бедняжку…особенно если сравнивать с теми полотнами.
— Я понимаю, о чем вы, — неожиданно вырвалось у молодого человека.
Воспоминание было неожиданным и необычным.
Золотое солнце низко стелет косые лучи по земле, шевелятся вечерние черные тени от разноцветных флагов, реющих в глубоком закатном небе. Восторженный рев трибун — и огромные, восхищенные, серые глаза юной девочки, приподнявшейся ему навстречу. Распущенные волосы, только лишь под призрачным вздохом фаты из-под тонкого обруча — по плечам в сером тонком шелке.
Королева турнира.
Венчает победителя.
— Кто вы, благородный рыцарь?..
Так и в наши дни лепечут школьницы на своих кумиров…
И — резко — золото алтарных свечей.
Где? Когда? С кем?..
Сумрак…
— Нет под Богом причины, моя дорогая Лизетт, по которой я брошу тебя в беде. Душа моя не будет знать покоя…
Откуда?.. Что это за образы?..
Знал ли их Влад?..
— Ее так и не смогли уничтожить, — продолжал смотритель. — Неизвестно, почему охотник, которому удалось найти ее убежище и подкрасться к ней на закате, во время ее сна, предпочел не убивать, а усыпить баронессу, заклятьем продлив ее сон. Так она до сих пор и спит в склепе замка, вот уже двести лет…можете себе представить, сударь?..
— Вообразите, что в Штатах, в моем городе, в школе, где я преподаю, учится девушка, похожая на Елизавету как две капли воды, — усмехнулся Лайнелл, хотя ему было совершенно не до смеха. — Потому картина и привлекла мое внимание. Вы уверены, что баронесса до сих пор во власти заклятья?.. — ему отчаянно не хотелось даже думать об этом, но подозрение крутилось в мыслях, как взбесившаяся собака — и сорвалось-таки с цепи. Вылетело на язык.
— Хм…полагаю, такое маловероятно, — пошамкал губами старичок. — Про Елизавету рассказывают много историй, довольно противоречивых. Но все единодушно признают, что баронесса умела и любила вселяться в свои портреты, а этот любила особенно. Представьте, что в этих нарисованных глазах зажигаются душа и ум…что она смотрит на нас, слушает наш разговор, а мы и не догадываемся об этом…
Фоулн внезапно вспомнил свой отъезд.
Взгляд с фотографии. Взгляд, пристальный и изучающий.
Живой взгляд с обычного фото.
И как он заставил его попятиться и бежать прочь из квартиры…
Ничего увлекательного!
Жутко это, дорогой музейный смотритель…
И ОН СПАЛ ПОД ВЗГЛЯДОМ ВАМПИРА?..
Стой, Лайнелл, стой! Ты веришь в эти бредни?..
Видения накладывались друг на друга.
…- я вернусь, Влад, мы переиграем нашу игру…
— Черта с два, госпожа баронесса!..
…- боже, Констан, мне так страшно…мне плохо, мне больно…не оставляй меня, не оставляй!..
Сжать бледную исхудалую руку.
— Успокойся, Лизетт, я здесь… Да закройте эти чертовы окна, кто там!
При чем тут окна?..
Уедет ли он отсюда в здравом уме?..
«Нет под богом причины, дорогая Лизетт» …чтобы Лайнелл Фоулн свихнулся.
С Владом, кажется, понятно, а вот кто такой этот внезапно возникший Констан?..
— Если можно, покажите мне другие ее портреты…
— Пожалуйста. Они в архивах. Оставайтесь после экскурсии, я вам покажу ее дневники…могу показать следы ее ногтей в склепе, когда ее укладывали в гроб. Один местный учитель. Прошло двести пятьдесят лет, а те царапины, поверите ли, все никак мхом не зарастут, будто ядовитые!
— Был ли в истории Елизаветы человек по имени Констан? — задал учитель интересующий его вопрос. Музеевед вскинул брови.