Убила бы. Но я ведьма, а слово ведьмы – договор с силой. Нельзя говорить такого. Надо улыбаться. Только бы выдержать это.
–Спасибо, профессор Моркенс, – и побольше искренности в голосе, мол, я прониклась, и да, месть мне не нужна. Хотя именно она, именно она и злость подняли меня с колен пепелища.
Именно злость и жажда мести не дали мне расцарапать Ричарду морду на улице, на глазах людишек.
Ведь это не будет местью. Это будет недостойно ведьмы.
–Ты меня не затыкай, – профессор Моркенс подползла ко мне ближе, – не затыкай! Лучше слушай старую ведьму! Она тебе плохого не посоветует.
Я хотела рассмеяться и ответить что-нибудь очень колючее, так, чисто для того, чтобы уязвить её, но спохватилась. Странная мысль, которая прежде была мне незнакома, вдруг стала мне озарением. Я оглядела помятую профессор Моркенс, грязные седые её волосы, обгрызенные или обломанные ногти, истёртые и пятнистые от старости руки и вдруг представила, как она преподает. Чему она, старая алкголичка, может научить? А вот я могу.
Не преподавала никогда и не представляла себя в этой роли. Но я явно могу. И совсем необязательно мне ждать до конца семестра – это слишком долго. И потом – разве это не благое деяние – защитить студентов от влияния профессор Моркенс?
Да, исключительно благое. Это я как ведьма понимаю. Но она тоже ведьма. Значит, надо схитрить…
Я сама не понимала ещё чего я хочу, и что со мной происходит, и с чего в груди вдруг зашевелилось что-то колючее, но очень довольное создание, но уже уверенно отвечала:
–Профессор Моркенс, я, на самом деле, собиралась к вам идти сама. Только неофициально, а…как к другу, понимаете?
Испуганный и заискивающий тон, много лести – на профессора Моркенс ещё в годы моей учёбы смотрели с жалостью, и слушали, с трудом сдерживая зубной скрежет. Так что неудивительно, что она всё-таки попалась на грубую приманку и глянула на меня почти что осмысленно.
–Просто я ведь ничего не знаю ещё, ну, о работе, не сталкивалась никогда. А вы столько лет в Академии и всегда знали подход к каждому ученику!
Я вдохновенно лгала, стараясь не вспоминать, как профессор Моркенс в какой-то свой похмельный день швырнула пылающей книгой в студента первого курса за неверный ответ. Что делать – приходишь в Академию за знанием, терпи, тут за тебя не вступятся. Жаловаться некуда – только родителям, если они у тебя есть, но и тут понимания не жди – они сами были в Академии студентами, они помнят и успели понять что такое обучение магии.
–Ну-ка…– Моркенс прищурилась. Мне показалось, она поняла, что я делаю, и я была бы этому даже рада, потому что я ещё не до конца понимала. Что-то внутри меня направляло мои мысли, слова и действия.
–Да, это так, профессор, – я прижала ладонь к сердцу, потому что что-то внутри меня велело так сделать. И я покорилась, ощущая, что это будет странно-правильно.
–Ты что, девочка, хочешь на меня свалить свою работу? – Моркенс громыхнула, но не была зла. Ей льстило, что я думала о том, что она сможет справиться с работой.
–Никак нет! Профессор, простите, если я вас обидела, я просто хотела, если что, если вы позволите, если найдете время, дать мне совет! – я льстила, лебезила и несла чушь. И это было правильно – я чувствовала, как довольно то странное колючее нечто, давшее о себе знать где-то в сердце. Но я старалась быть прежней, – и притом, некоторые ваши знания мне бы понадобились для одного дела…
Для дела имени мести. Для убийства Ричарда. Вы же профессор по проклятиям. Вы должны много интересного знать!
Профессор Моркенс искривила рот, затем пьяно хихикнула, а потом разразилась сбивчивой тирадой, из которой я усвоила то, что она ко мне всегда со всей душой, и я, конечно, могу на неё рассчитывать всегда и во всём, что она за меня кому угодно и уши оторвёт.
–А Карлини не слушай! Он как был ослом, так и останется! – закончила Моркенс и осталась довольна. И тут же вдруг она огрубела и почти трезво отозвалась: – но в моих проклятиях и моих знаниях барахтаться не дам! Сказала же – зла на жизнь не держи!
Я смутно прикинула, что возраст Моркенс и Карлини примерно одинаков и задумалась на краешке сознания о том, насколько случайна её фраза про осла, но вслух сказала иное: