Отпустив её руку, Клод выбежал из трапезной. Он был зол на себя. Наговорил демон знает что, и теперь Луиза будет волноваться ещё больше! Надо было или говорить всё, или заткнуться! Он собирался в третий раз сходить в библиотеку, но напрочь испортил настроение и пропало желание читать книги. Был разговор к Роберу, но он уехал в Альфер вместе с графом и Греттой. Понурый Клод добрёл до своих комнат и, никого не найдя в гостиной, постучал в двери спальни.
– Мог бы и не стучать, – сказала лежавшая в кровати Мануэла. – Ты здесь хозяин, а меня уже видел обнажённой. Я и сейчас разделась. Платье тесное и во многих местах жмёт. Что ты такой грустный? Это не из-за моего завтрашнего выхода?
– Я боюсь, – признался он. – Я влюбился в Луизу, и она проявляет ко мне интерес и этого не скрывает. Сейчас взяла меня за руку...
– Удивительная вольность, – заметила графиня. – Да, это не просто интерес. Свидетелей не было?
– Нет, мы были одни. Когда она ко мне прикоснулась, меня прямо затрясло!
– Все признаки налицо. Может, скажешь, из-за чего она тебя хватала?
– Она почувствовала, что я чем-то расстроен. И ещё я получил от неё предложение...
– Совсем ошалела девка! – сказала графиня. – Первая делает предложение парню, которого почти не знает! Хотя... я тоже сразу влюбилась в Ойгена.
– Она мне не это предложила, – смутился Клод. – Просто гулять, а не то, о чём вы подумали.
– И в чём сложности? – не поняла Мануэла. – Боишься, что завтра она от тебя отвернётся?
– Я же сказал, что боюсь. Если она узнает, что я пытался заклинанием вызвать любовь...
– Успокойся и не терзай себя. Вот уж правильно говорят, что любовь оглупляет. Человек перестает думать головой, а другие органы её не заменят. Конечно, ты совершил глупый и не очень порядочный поступок. Я за него осудила бы, а Луиза не осудит. Когда девушка влюблена, она не видит в своём парне плохого и не хочет слушать, когда ей об этом говорят другие. Ты создавал заклинание вчера, а моя дочь влюбилась раньше, так что её чувства не могут быть следствием магии. Это поймёт не только она, но и другие. Попытку добиться её любви Луиза посчитает свидетельством твоих нежных чувств. Можешь о ней не беспокоиться, а отношения с мужем я буду выяснять сама. Вот там поначалу может быть всё, вплоть до рукоприкладства, понятно, что не ко мне, а к тебе. Ничего, не умрёшь от подзатыльника. Сядь и расскажи о себе и своей семье. Если ты мне теперь вроде сына и мы связаны на всю оставшуюся жизнь, я должна знать о тебе как можно больше.
Клод сел на кровать и принялся рассказывать Мануэле о своей жизни, начиная с того, как пьяный Хартмут Дитмар открыл силы. Услышав о смерти отца, графиня его пожалела.
– Бедный мальчик! – сказала она, откидывая одеяло и садясь рядом с ним. – Сколько же тебе пришлось натерпеться!
– Господи! – услышали они возглас.
У открытой двери в спальню стояла Луиза, такая же бледная, какой вчера была её мать.
– Доченька! – воскликнула графиня, вскочила с кровати и попыталась поддержать падающую девушку.
Это у неё не получилось, и Луиза ударилась затылком об пол.
– Я сам! – оттолкнул её Клод, поднял девушку и уложил на кровать. – Оденьтесь, пока она не пришла в себя! В кувшине была вода!
– Я выпила, – сказала Мануэла. – Не нужно воды: она уже приходит в себя. Не ожидала такого от дочери. Она даже маленькая характером была вся в меня, а теперь, судя по рассказам сына...
– Как же так... – растерянно сказала открывшая глаза девушка. – Для чего ты вернулась? Чтобы отобрать его у меня? У тебя же есть отец!
– Ну и что я тебе говорила? – сказала Мануэла, обращаясь к Клоду. – У неё все мысли вертятся вокруг тебя. Успокойся, дочь, этот молодой человек нужен мне только как источник силы. Хотя не скрою, что испытываю к нему нежные чувства, сродни материнским.
– А почему ты голая?
– Потому что вы сожгли мои платья, – сердито сказала мать, – а то, которое принесли, на меня слишком тесное. Завтра предстану перед твоим отцом, а потом займусь своим гардеробом. Всё ещё ревнуешь? Ну и зря, он от любви к тебе тоже сильно поглупел.
– Это правда? – спросила девушка. – Ты меня действительно любишь? Почему тогда молчал?
– Потому что боялся того, что будет завтра, – ответила Мануэла за Клода, – в том числе и твоей ревности.
– Отец ничего не сделает, – неуверенно сказала Луиза. – Ведь правда?
– Не беспокойся, я не дам его убить, но нам придётся уехать. Только не вздумай опять показывать свою ревность! На что ты сейчас рассчитываешь? У вас не будет ничего, кроме лёгкой интрижки. Тебя это устроит? А если не устроит, то нужно ждать! Клоду надо так утвердиться в столице, чтобы его приняли в свете как своего. Вот тогда можно думать о вашей свадьбе. Я постараюсь устроить это за год.